Леонид Иванов - Глубокая борозда

— Был я вчера у Ивана Ивановича Соколова, — совсем иным тоном заговорил Гребенкин. — У него почти половина силоса уже в траншеях. Он посеял на силос не только кукурузу, но и подсолнечник, и разные травосмеси, которые уже убрал полностью. Освободившиеся поля под зябь пашет — эта ранняя зябь мало чем уступит пару. А главное — разрядка. Теперь он и кукурузу уберет вовремя.

Гребенкин положил рядом два больших листа бумаги с множеством цифр.

— Вот посмотрите, Андрей Михайлович, — ткнул он здоровой рукой в лист. — План уборки урожая колхоза «Сибиряк» и моего бывшего… Земли почти одинаково, разница четыреста гектаров. В «Пути к коммунизму» на сено почти семьсот гектаров однолетних трав, а у Соколова однолетних на сено совсем нет. Нам эти однолетние убирать надо в разгар хлебоуборки. Понимаете, что получается?

— Значит, и зябь, и сев…

— Вот-вот… И весной однолетние надо сеять, землю для них пахать. Я другой раз задумываюсь: почему мы — это когда и я вроде бы руководил из области — почему мы наплодили этих однолетних трав на сено? Зачем создали себе дополнительные трудности?

Павлов записал в свою книжечку: «Однолетние травы». Он заинтересовался рабочими планами двух колхозов, выписал себе некоторые сравнения. Гребенкин напал на очень важный след! А тот тем временем продолжал:

— Соколов и пшеницу трех сортов сеет, у каждой свой срок созревания. И корнеплоды у него разных сортов. Словом, все обдуманно делается. Это же, Андрей Михайлович, и есть ведение хозяйства на научной основе. Так ведь можно и в рамках района, и области. А главное, нужно! Жив буду, Андрей Михайлович, я перекрою на соколовский лад все наши урожайные дела.

Павлов не привык сложные вопросы решать на ходу. Пока что он говорил себе: хорошо, что завернул к Гребенкину. В другой раз такого разговора могло и не возникнуть. И он решил поделиться с Гребенкиным еще одним соображением, услышанным вчера от ученого Романова. Тот сказал, что многолетние опыты на полях института убедили его: на посев будущего года надо отбирать семена с первых намолотов, конечно, сортовые. Это, естественно, наиболее полно вызревшее зерно убирается в самое теплое время, оно обладает высокой энергией прорастания, полевая всхожесть таких семян почти на треть выше, чем семян поздней уборки. Романов своими опытами доказал, что посев семенами первых намолотов дает урожай на два с лишним центнера выше. Вчера Несгибаемый заявил Павлову:

— Засыплем семена с первого намолота!

Павлов понимал, какое сложное это дело: начнется обмолот хлебов, а сдачи зерна государству не будет. Всегда хлебозаготовки проходили под лозунгом: «Первое зерно — в закрома государства!» Правда, теперь разрешено засыпать семена независимо от выполнения плана, но… Все же семян пшеницы для области нужно больше четырехсот тысяч тонн, или двадцать пять миллионов пудов!

— Сомневаться-то в этом не приходится, — прервал размышления Павлова Гребенкин. — Два центнера прибавки — это тебе не фунт изюму… И ведь без копейки затрат! — воскликнул он. — Как, Андрей Михайлович? Неужели не ухватимся за этот дармовой резерв?

Павлов улыбнулся.

— Да я понимаю, Андрей Михайлович, — махнул рукой Гребенкин. — А если вопрос серьезно поставить? Ведь строго говоря… — Он взял карандаш, зачеркал по бумаге. Считал вслух: — У нас сто тысяч гектаров пшеницы, значит, семян надо полтораста тысяч центнеров, по двенадцати в среднем на семенных возьмем, значит, тринадцать тысяч, а точнее, пятнадцать тысяч гектаров обмолотить и ничего не сдавать… Вот и все! При наших силах это три дня работы. Ну пусть пять дней. Это что же? Перетерпеть пять дней ругачки из области и в будущем году дать лишний миллион пудов хлеба! Перетерплю, Андрей Михайлович! Ей-ей, перетерплю! Уеду в колхоз или… А может, и мирным путем решить?.. Поговорите со Стариком. Хотите, я выдвину это предложение, а он вас вызовет? А? Дело-то какое! А?..

Павлов пообещал поговорить сам.

— Только обязательно! Дело-то какое! И если уж, Андрей Михайлович, нынче нас будут клеймить позором, то знайте: не преступник Гребенкин, не срывщик плана. — Большие глаза его лукаво смеялись.

Павлов рад. Наверное, и он на его месте пошел бы на это.

А Гребенкин развивал свои мысли дальше:

— Тут ведь можно и по-другому, Андрей Михайлович! В некоторых колхозах семена надо заменять, десять лет сортообмен не производили. Вот эти хозяйства пусть сдают зерно за счет соседей, а соседи и для них из первых намолотов семена будут готовить. Вот и выход!