Леонид Иванов - Глубокая борозда

Соколов сам встретил Павлова.

— Раздевайся, Андрей Михайлович… А то прибегают из конторы, говорят, приехал, в мастерские пошел…

Все здесь знакомо Павлову. Просторная кровать в углу, потрепанный диван у стены, стол. На диване он спал много раз… А вот и новинка: телевизор.

— Хорошо видно?

— Ничего… У нас, понимаешь, девятнадцать человек уж… Еще заявки дадены на три десятка… Оно, когда прихворнул, и телевизор кстати… Да и то сказать: старуха хоть маленько… это… — Соколов пошевелил пальцами пухлой руки, перенес ее на голову, провел по стриженным под машинку сильно поседевшим волосам, но так и не нашел подходящего слова.

Павлов понял, что хотел сказать Иван Иванович. Жене председателя досталось много переживаний и, наверное, не так чтобы много радостей. Ей и в кино нельзя было уходить: муж не по часам работает, вот-вот прийти может, очень часто с гостем.

Так пусть хоть сейчас коснется ее наша культура, пусть увидит она, какую жизнь построили.

— Что же ты от курорта отказываешься?

— Не привык, Андрей Михайлович… Когда ближе к делу и к дому — оно, понимаешь, легче вроде. А на стороне не то… Раз я был, да ты знаешь ту историю… Хорошо там, однако скучал… Поближе к весне бодрости прибавится. Вот ведь, понимаешь, какое дело: пока горячая работа в колхозе — ничего, а как поспокойнее — заколотит тут, — приложил он руку к груди. — Привыкает к делу человек. Как-то разговорились у дочери, в совхозе… Отец ее мужа — чабан, старый совсем, ослеп. А весной просит: «Вывезите меня на поле, где овечки пасутся. Когда они ходят близко, травушку рвут — жизнь вижу, понимаю». Так целыми днями и сидел, слушал… Ну, ты извиняй меня, Михайлович, старику про стариков… По делу же приехал, не так. Тебе так просто нельзя — большое дело поручено, понимаешь… Где побывал-то?

— У Гребенкина, в его бывшем колхозе.

— А… Поднял ту деревню Устинович. При случае поимей в виду Сергея Устиновича: крепкий работник! Этот не подведет на любом месте. Главное, любит он, понимаешь, наше все это… производство деревенское. Не давай ему засиживаться на одном месте… Еще подбросьте ему на воз — вывезет.

Пришла Матрена Харитоновна, накрыла стол.

Когда обед подходил к концу, нежданно появился Несгибаемый.

— Вот он где! — забасил с порога. — Нехорошо так, Андрей Михайлович, потихоньку из чужого района…

Павлов рассказал о «заначке».

— Почему это развелось? У нас же в районе так не делали?

Несгибаемый глянул на Соколова, усмехнулся.

— И у нас так бывало, — выдохнул он. — После того как нас оставили без фуража да и семена зацепили, мы стали мудрить. Была и у нас «заначка», Андрей Михайлович. Пока шел обмолот, не все зерно показывали.

— Но ведь это же…

— Знаю, что это. Но породили не мы. Обстановка заставляла. Что значит совхозу вступать в зимовку с десятью тысячами свиней, не имея ни грамма концентратов? Губить дело. Я не имел права губить. А какой выход? О наших действиях я все же сказал бы так: святая ложь! Это не обман… Хотя… — Несгибаемый склонил голову. — Вообще-то обман. Но нельзя, Андрей Михайлович, доводить честных людей и до «святой лжи». Нельзя!

Соколов молчал. И Павлову вспомнилось, как Соколову объявили выговор за липовую сводку о севе. В апреле ничего не посеял, а сводку дал… Тоже «святая ложь», ради урожая. Эта «святая ложь» требовала больших раздумий…

— А ведь все это на делах сильно сказывается, — продолжал Несгибаемый. Он встал, зашагал по комнате. — Не могу уяснить: в чем дело? Порыв есть, обязательства берем все более высокие. А вот в два последние года, Андрей Михайлович, наша область ни по урожаям, ни по производству мяса вперед почти не продвинулась. По молоку тоже топтание на месте. Так ведь?

Посматривая на Несгибаемого, Павлов машинально думал: «Ко мне лично вопрос этот… Вот, мол, товарищ Павлов, два года как тебя выдвинули секретарем по сельскому хозяйству, а где сдвиги?» Несгибаемый так и не дождался ответа, заговорил снова:

— И у нас в Дронкино за эти два года продвижение вперед незначительное. От намеченного графика уже отстаем.

— По области урожай зерновых увеличился на центнер с гектара, — глухо отозвался Павлов.

— В год по полцентнера, — усмехнулся Несгибаемый. — Тоже от графика отставание. Потому и животноводство тянется… Нет, надо что-то капитально перестраивать! — Он опустился на диван рядом с Павловым. — Кто двигает нашу промышленность? Конечно, коллективы заводов, но во главе их — инженер! А кто должен двигать урожай? Инженер полей — агроном! В газетах можно встретить материалы, как у нас подменяют агрономов, диктуют им даты сева и уборки. Нет, Андрей Михайлович, если вы всерьез хотите удвоить урожай, дайте агрономам власть инженеров. А то на Пленуме же приводился факт — прокурор заставил косить зеленое просо, и в результате половина урожая потеряна. А сколько подобных фактов в жизни.