Леонид Иванов - Глубокая борозда

— По правде говоря, я как-то и не думал про это, — негромко произнес Соколов. — А Зина — она правильно. Это, понимаешь, не только по пшенице.

А вечером, когда ученые уехали, Соколов сказал:

— Да, товарищ корреспондент, есть ученые и… ученые. И с таким веским заключением Ивана Ивановича никак нельзя не согласиться…

На областное агрономическое совещание собралось больше тысячи человек: агрономы, председатели колхозов, директора совхозов и МТС, партийные и советские работники.

У подъезда — десятки легковых автомашин. Среди них выделялся новенький ЗИМ. Все уже знали, чей он.

— Забогател Иван Иванович!

— Три миллиона дохода что-нибудь да значит!

На совещании обсуждались итоги сельскохозяйственного года. Они были не особенно утешительными. Докладчик — председатель облисполкома — несколько раз упоминал о неблагоприятных погодных условиях. Однако из приведенных цифр было видно, что урожаи зерновых колебались по отдельным хозяйствам от трех до двенадцати центнеров с гектара, а урожай кукурузной массы — от пятнадцати до трехсот центнеров.

Докладчик читал свой доклад. Чувствовалось, что разделы доклада составлялись людьми с разными стилями письма: оратор произносил то утомительно длиннущие фразы, то вдруг переходил на короткие, решительные выражения, которые сменялись затем стилем хорошо написанной докладной записки. Доклад продолжался почти три часа, но оживления в зале не вызвал. Почти все приведенные в докладе факты были уже известны из газет.

Первым по докладу выступил директор совхоза Никаноров — седоволосый, с клинообразной бородкой. В области Никанорова хорошо знали, и поэтому, когда объявили, что слово предоставляется ему, в зале немедленно воцарилась тишина.

— Я, товарищи, как-то не пойму, — начал Никаноров. — Не первый год товарищ председатель облисполкома выступает с итоговыми докладами, а все они как близнецы! Все на одну колодку сделаны! Разве не правда?

— Верно! — раздалось два-три голоса из зала.

— А ведь времена, товарищи, меняются, новых вопросов много, да и старые по-новому должны решаться. А кто пример должен подавать? Областное руководство, вот кто! В самом деле, есть ли в докладе глубокий анализ причин наших удач или неудач? Нету! И доклад этот писался без души и без сердца!

По мнению Никанорова, докладчик подменил анализ причин плохого урожая во многих колхозах общими фразами, вроде: низкий уровень агротехники, несоблюдение элементарных правил.

На трибуне Обухов. Его выступление походило на победный рапорт. В сравнении с другими Дронкинский район имел более высокий процент хлебосдачи и выше урожай. Но странно: Обухов ни одним словом не обмолвился о колхозе «Сибиряк», о Соколове. И выводы Обухова показались мне странными. Он заявил, что более высокий урожай получен только потому, что райком партии все свои силы направлял на ранний посев яровых.

Сидевшая впереди меня Зина Вихрова удивленно пожала плечами и, вырвав лист из блокнота, торопливо что-то написала, свернула пакетиком и передала впереди сидящему. Тот переслал дальше.

— Вопрос Обухову? — спросил я Зину.

— Нет, не вопрос. — Она достала тетрадку, углубилась в цифры, изредка делая пометки.

Выступали работники областных организаций, несколько ученых, в их числе Верхолазов. Ему понравились выводы Обухова. Он с них и начал, не преминув напомнить, что и сам бывал в Дронкинском районе, оказывал помощь советами.

— Что это он говорит? — повернулась ко мне Зина. — Как он смеет издеваться над фактами?

Нельзя было не любоваться ее гневом. Как эта Зина не похожа на ту, что была на бюро райкома, — взволнованную, смущенную девочку!

Когда объявили: слово товарищу Вихровой, Зина легко взбежала по лестничке на сцену, невозмутимо прошла вдоль стола президиума и, взойдя на трибуну, гневно вскинула голову.

— Товарищи! Я молодой специалист, два года как в колхозе, и я не собиралась выступать здесь, думала, старшие мои товарищи лучше и больше скажут… — Зина перевела дыхание. Сразу видно, что высказала заранее приготовленную фразу, это ведь очень важно для начала. — Но как выступают наши старшие товарищи? Послушайте, что говорят во время перерыва в фойе. Все недовольны выступлением ученого Верхолазова, а сами выходят на трибуну и начинают говорить ничуть не лучше — без разбора причин, отбрасывая действительные факты. Что же сделалось с нашими учеными?

— А, это очень интересно! — воскликнул секретарь обкома и, улыбаясь, поглядел на Зину. — Что же с учеными сделалось?