Владимир Марков - Кенозёры

Как-то вечером я пораньше легла спать. Проспала совсем немного, открываю глаза — бабушки нет. Вышла на улицу: она сидит на бережку пруда с распущенными волосами и задумчиво смотрит на воду. Был закат солнца, кругом стояла тишина, и последние лучи золотили безмолвную гладь омута. Постояв немного и побоявшись спугнуть бабушку, я тихонько вернулась в избушку и легла снова спать.

В другой раз я проснулась от негромкого голоса бабушки. Она стояла у порога избушки и кого-то настойчиво звала. Присмотревшись, я увидела, как залетела маленькая птичка, села на стол и стала там клевать крошки и зёрна. Потом я обнаружила, что в избушке ещё есть лесные гости: у ног бабушки сидели мышка и лягушка, которые тоже шелушили какие-то семена или ели хлеб. Я затаилась, боялась даже дышать. Почему-то мне не хотелось, чтобы бабушка узнала, что я не сплю и всё вижу.

На станции бабушку мою хорошо знали многие. Она гадала на картах и лечила травами. Приходили к ней чаще женщины, у которых мужья или сыновья сидели в тюрьме, чтобы узнать об их здоровье, почему нет долго писем. Приходили за снадобьями всякими, которые бабушка готовила по своим, ей ведомым, рецептам. За помощь рассчитывались конфетами, баранками, печеньем. Всё это складывалось в маленький сундучок, стоявший под столом. А на столе у бабушки всегда пыхтел самовар, так как она всех своих гостей обязательно поила чаем и угощала из того самого сундучка. Сундучок со сладостями был пределом моих мечтаний, но я ни разу его сама не открывала — бабушка мне это делать строго запретила. Зато по первой моей просьбе гостинцы из сундучка появлялись на столе.

Такой вот бабушка и осталась в моей памяти — доброй и в то же время требовательной. И хотя на станции бабушку считали «ведьмой», говорили, что она знается с нечистой силой, я никакой нечистой силы рядом с ней никогда не видела…

В километрах трёх от станции Емца течёт маленькая речка Черночиха. В детстве мы туда часто бегали купаться и собирать ягоды — землянику, которая росла на прибрежных вырубках. Однажды утром, взяв трёхлитровый бидончик, я отправилась на Черночиху. К обеду набрала ягод, сама наелась до отвала. Потом спустилась к речке, где купались мои подружки, разделась и тоже решила окунуться. А день стоял жаркий-жаркий. На середине реки плавал старый сруб от курилки. Я подплыла к нему и ухватилась за бревно, но оно оказалось скользким. Рука соскочила с бревна, и я неожиданно нырнула под воду. До этого я никогда не ныряла, даже купаясь, головы не мочила. Меня охватил панический страх, и я стала захлёбываться, меня потянуло на дно.

Потом, как сейчас помню, я лежала на песчаном дне, между двумя рельсами от старой узкоколейки. Сверху ко мне шёл яркий свет от июльского солнца. Место это на реке было проклятым, каждый год там кто-нибудь тонул. Лежала я на дне с открытыми глазами, как ни странно, дышала и думала, что ягоды мои достанутся кому-то из ребят, жалко было собранной земляники. И ещё я думала, как расстроится моя мама, когда узнает, что я утонула, будет сильно плакать и жалеть меня. Потом я подумала, что мне надо перевернуться на живот и ползти к берегу.

Вдруг над моим лицом возникли непонятно откуда две большие руки, схватили меня за плечи и потащили вверх.

В считаные секунды я оказалась на берегу. Живая и почти не наглотавшаяся воды. Мужчина, вытащивший меня, и сам не верил такому чуду. Он только и сказал: «Не может быть такого!» Моих подружек на берегу уже не было. Они, позвав мужчину, который неподалёку удил рыбу, на помощь, сами стремглав побежали на станцию, чтобы сообщить моей маме, что я утонула в Черночихе.

Почему я не захлебнулась, пробыв под водой достаточно долго, минут 45, не знаю. Потом были мамины слёзы. Мы с ней встретились на полдороге от дома. Она схватила меня, обняла, запричитала, стала ругаться. И строго наказала мне больше не ходить к речке, а уж купаться — Боже упаси.

Спустя много лет я прочитала в одном журнале о девочке-утопленнице, которая упала в глубокий колодец, провела там много времени и осталась живой. И учёные не смогли объяснить этот случай. Такое же чудо произошло и со мной. Судьба оберегла меня от несчастья. И, может быть, подобные чудеса нам познать не дано свыше.