Ромен Роллан - Жан-Кристоф (том 3)

- Вы опять скажете, что роль утешителя выигрышна.

- Нет, больше не скажу, - обещала она. - Я чувствую, что вы по-настоящему добрый и искренний. Спасибо. Только не говорите мне ничего. Вы не знаете... Благодарю вас.

Поезд подходил к Парижу. Они расстались, не обменявшись ни адресами, ни приглашениями.

Месяца через два она пришла к Кристофу.

- Я пришла потому, что мне необходимо поговорить с вами. После нашей встречи я изредка вспоминала вас.

Она села.

- Только на минутку. Я вас не задержку.

Он начал что-то говорить. Она его прервала:

- Погодите немножко.

Они помолчали. Потом она сказала, улыбаясь:

- Я дошла до предела. Теперь мне лучше.

Он попытался расспросить ее.

- Нет, не надо! - сказала она.

Она осмотрелась по сторонам, задерживая взгляд на отдельных предметах и по-своему оценивая их, наконец увидела фотографию Луизы.

- Это мама? - спросила она.

- Да.

Она взяла карточку и вперила в нее ласковый взгляд.

- Милая старушка! - сказала она. - Вы счастливый!

- Она умерла!

- Это ничего не значит, все-таки она у вас была.

- А у вас?

Она нахмурила брови, отклоняя эту тему. Она не желала никаких расспросов.

- Лучше поговорим о вас. Расскажите... Ну что-нибудь о вашей жизни...

- Вам это ни к чему.

- А все-таки расскажите...

Кристоф не хотел рассказывать, но поневоле отвечал на ее вопросы, потому что она умела спрашивать. И рассказал именно то, что его мучило, историю своей дружбы, охлаждение Оливье. Она слушала с улыбкой, в которой было и сочувствие и насмешка... Внезапно она спросила:

- Который час? Господи! Я уже два часа сижу здесь!.. Простите... Но, право же, легче стало на душе!.. Мне хотелось бы приходить к вам... добавила она. - Не часто... Иногда... Мне это помогло бы. Но я боюсь докучать вам, отнимать у вас время... Ну хоть ненадолго, изредка...

- Хотите, я буду приходить к вам? - предложил Кристоф.

- Нет, нет, ко мне не надо. Лучше у вас...

Но она долго не приходила.

Где-то на вечере Кристоф случайно узнал, что она тяжело больна и уже давно не играет. Несмотря на запрет, он отправился к ней. Ему ответили, что никого не приказано принимать; но после того, как он, назвав себя, вышел за дверь, его вернули. Франсуаза лежала в постели, ей было лучше; она перенесла воспаление легких и сильно изменилась, но взгляд остался тот же - пронзительный, непокорный. Она явно обрадовалась Кристофу. Усадила возле постели и заговорила о себе с ироническим безразличием. Сказала, что чуть не умерла. Он взволновался. Она высмеяла его. Он упрекнул ее за то, что она ничего не сообщила ему.

- Сообщить вам? Чтобы вы пришли? Ни за что на свете!

- Готов поручиться, что вы даже не вспомнили обо мне.

- И будете правы, - подтвердила она с обычной своей насмешливой и чуть грустной улыбкой. - Во время болезни не вспомнила ни разу. А вот сегодня вспомнила. Да не огорчайтесь вы! Когда я больна, мне ни до кого нет дела, я хочу только, чтобы меня все оставили в покое. Уткнусь носом в стену, лежу и жду. Я хочу быть одна, подохнуть одна, как крыса.

- Но ведь тяжело страдать одной!

- Я привыкла. Я столько лет была несчастна. И никто ни разу не помог мне. А теперь я обтерпелась... И вообще так лучше. Никто все равно ничем не поможет. Только шумят в комнате, пристают, надоедают, лицемерно охают... Нет. Я предпочитаю умереть в одиночестве.

- Какое смирение!

- Смирение? Не понимаю, что это такое. Нет, я просто стискиваю зубы и проклинаю боль.

Он спросил, неужели никто не навещал ее, не заботился о ней. Она сказала, что товарищи по театру - неплохие люди, хоть и дураки; они рады услужить и посочувствовать, но, конечно, больше на словах.

- Я же вам сказала, что сама не хочу их видеть. Со мной трудно ужиться.

- Я бы не прочь попробовать, - заметил он.

Она с сожалением посмотрела на него.

- И вы туда же! Вы тоже не лучше других.

- Простите меня, простите... - сказал он. - Боже правый! Я и в самом деле становлюсь парижанином! Мне стыдно... Клянусь, я сболтнул, не подумав...

Он зарылся лицом в одеяло. Она от души расхохоталась и легонько шлепнула его по затылку.

- Вот это уже совсем не по-парижски! И слава богу! Это в вашем стиле. Ну, покажитесь-ка мне. Довольно поливать слезами мое одеяло.

- Вы меня простили?

- Простила. Только смотрите, чтоб это не повторялось.

Она еще немного поболтала с ним, спросила, чем он сейчас занят, потом устала, соскучилась и выставила его.

Решено было, что он навестит ее опять на следующей неделе. Когда Кристоф уже собрался идти к ней, он получил телеграмму: Франсуаза писала, что приходить не надо, она не в настроении. Но через день сама позвала его. Он пришел. Она уже поправлялась и полулежала у окна. Стояла ранняя весна, день был солнечный, на деревьях появились молодые побеги. Такой ласковой и мягкой он еще ни разу ее не видел. Она сказала, что в тот день не могла ни с кем говорить и его бы возненавидела, как всех остальных мужчин.