Юрий Цыганков-Серебряков - Сын эпохи

— Много вас у матери?

— Я один.

— А тут ты как?

— Пока остановился у тёти. Что дальше будет, не знаю.

— Ну, ничего, сынок, ничего! Выучишься, а вот мы, — директор указал на своего заместителя, — не вечные ведь, будешь здесь директором!

Приём в техникум вёлся без вступительных экзаменов. Данилкин был зачислен в паровозную группу. К началу занятий группа была укомплектована полностью — двадцать пять вчерашних школьников из близлежащих городов и сёл.

Данилкину предоставили место в общежитии техникума, стипендию ему, как неимущему и сыну погибшего красного командира, назначили на десять рублей больше, чем сокурсникам, но всё равно нужда и голод донимали его. Сменной одежды и нижнего белья он не имел, по ночам стирал свою сорочку и единственные штаны.

Первые дни учёбы показали, что уровень подготовки некоторых учащихся недопустимо слабый, такие учащиеся были отчислены. В паровозной группе осталось двадцать учащихся, в их числе единственная девушка Шурочка Дейнекина.

В середине первого месяца учёбы всех учащихся техникума направили в отдалённые сёла и деревни для оказания помощи сельскому хозяйству.

Учащихся паровозной группы подвели к полуразвалившемуся строению неизвестного предназначения, одиноко стоящему на краю села, сказали, что это будет их местом жительства.

Поскольку иного ничего не предвиделось, ребята оперативно смели гирлянды паутины, очистили помещение от пыли, грязи и мусора, принесли солому, застелили ею полы.

Для питания им выделили ведро пшена и картофель. Оказалось, что кроме Шурочки никто готовить не умеет. Это ей и доверили, и стала она шеф-поваром.

На полевые работы уходили рано. Но Шурочка успевала к этому времени приготовить какой-никакой завтрак и всех накормить.

Как-то городские обратили внимание на то, что всякий раз при резком дуновении ветра со стороны села до них доносился тлетворный запах. Любопытствующие выяснили, что в некогда многолюдном весёлом селе от голода вымерли почти все его жители, осталось около тридцати взрослых и детей.

Когда учащиеся техникума приходили с полей на обед, на ужин, жалкая кучка сельских жителей, оборванных, голодных, опухших, робко подходила и молча, сгрудившись, стояла в сторонке. В такие минуты городские есть не могли — руки опускались.

Шурочка подошла к самой старшей по возрасту крестьянке и попросила её, чтобы эти люди не приходили во время обеда и ужина, и что она, Шурочка, обязательно их накормит, но позднее.

Так и кормила их Шурочка во всё время пребывания техникумовских в селе.

Библиотека техникума в первые месяцы его существования имела совсем мало технических книг. На дом их не выдавали.

Учащиеся небольшими группами в десять-двенадцать человек собирались в читальном зале, и один из них вслух читал выданную на время нужную книгу, а следующая группа терпеливо ждала своей очереди.

Уровень подготовки и успеваемость учащихся были неодинаковы, для одних овладение техническими дисциплинами не составляла труда, для других — наоборот, но до выпускного курса дошли все.

Занятия в техникуме начинались в восемь часов утра и продолжались до полудня. После обеда в столовой группы строем, с обязательной пролетарской песней, шли на паровозостроительный завод. На территории завода учащиеся работали допоздна, выполняя земляные работы. Рыли бесконечно-длинные траншеи для укладки тепловых и энергетических сетей. Земляные работы выполнялись лопатами, ломами, кайлами. Были ещё большие носилки — ими выносили землю.

Второй год учёбы в техникуме совпал с началом в стране коллективизации. Рабочие заводов и фабрик, студенты, учащиеся, школьники направлялись в деревни и сёла на оказание помощи разорённому сельскому хозяйству. С наступлением весенних дней и до глубокой осени городские пололи, убирали овощи и зерновые, косили, молотили, скирдовали…

В этот раз паровозную группу опять поселили на краю села, но в большом доме. Дом этот с хозяйственными постройками, да близлежащий ток построили объединившиеся жители села ещё до начала коллективизации. Новая власть насильственно ликвидировала объединение.

Как-то к городским заглянул босой, чумазый, голодный, оборванный местный мальчик.

— Ты кто, пацан? — спросили его удивлённые городские.

Мальчик не сказал ни слова.

— Ты немой, что ли?

— Как тебя звать?

— Ваня, — несмело ответил гость.

— Ваня? Иван, Геранский, гляди к тебе твой тёзка в гости пришёл!