Франсуаза Саган - Немного солнца в холодной воде

- Удачный был день?

- Очень. А у тебя?

- Тоже.

И она, казалось с облегчением, снова воззрилась на экран. Там какие-то молодые люди пытались составить слово из дере-вянных букв, которые дикторша с милой улыбкой разбросала перед ними Жиль закурил сигарету, закрыл глаза.

- По-моему, это "аптека",-сказала Элоиза.

- Прости?

- Мне кажется, что слово, которое им надо составить,- "аптека".

- Вполне возможно,-согласился Жиль.

И он снова закрыл глаза. Потом попробовал сделать еще гло-ток. Но виски уже успело согреться. Жиль поставил стакан на пол, затянутый бобриком.

- Звонил Никола, спрашивал, не хотим ли мы поужинать сегодня с ним в клубе. Как ты думаешь?

- Там видно будет,- ответил Жиль.- Ведь я только что вернулся.

- Но если тебе не хочется выходить, у нас в холодильнике есть телятина. Можно ужинать и смотреть детектив по телевизору.

"Отлично,- подумал он.- Богатый выбор: либо ужинать с Никола, который в сотый раз будет объяснять, что, если бы наше кино не было так продажно, он, Никола, давно бы создал шедевр. Либо сидеть дома и смотреть по телевизору глупейшую передачу, закусывая холодной телятиной. Ужас!" Но ведь прежде он выходил по вечерам, у него были друзья, он развлекался, встречался с новыми людьми, и каждая ночь была праздником!.. Где же его приятели? Он хорошо знал, где его приятели,-доста-точно протянуть руку к телефону. Им просто надоело безрезуль-татно звонить ему в течение трех месяцев - вот и все. Сколько он ни перебирал в памяти имен, гадая, кого бы ему хотелось сейчас увидеть, таких людей не нашлось. Только этот подонок Никола все еще цепляется за него. Причина ясна: нечем платить за выпивку. Зазвонил телефон, но Жиль не пошевелился. Было время, когда он сразу хватал телефонную трубку, уверенный, что его призывает любовь, приключение или какая-нибудь удача. Теперь же к телефону подходила Элоиза. Она крикнула из спальни:

- Это тебя, Жан звонит.

Жиль замялся. Что сказать?

Потом вспомнил, что днем грубо обошелся с Жаном, а гру-бость всегда выглядит некрасиво и глупо. В конце концов, ведь он сам полез к Жану со своими неприятностями, а потом бросил его посреди улицы. Он снял трубку.

- Это ты, Жиль? Ну что у тебя?

- Все в порядке,- ответил Жиль.

Голос Жана был теплый, встревоженный - голос настоящего друга. Жиль растрогался.

- Прости, что так вышло сегодня,-сказал он,-я, ви-дишь ли...

- Завтра поговорим о серьезных вещах. Ты что делаешь вечером?

- Да наверно, я... наверно, мы сегодня останемся дома и будем есть холодную телятину.

Это был настоящий, едва прикрытый призыв о помощи, за которым последовало короткое молчание. Затем Жан ласково произнес:

- Знаешь, нечего тебе дома сидеть. Сегодня в "Бобино" премьера. Если хочешь, у меня есть билеты, я могу...

- Нет, спасибо,-ответил Жиль.-Не хочется вылезать из дому. Давай лучше завтра устроим грандиозный кутеж.

Он вовсе и не думал ни о каком кутеже, и Жан это знал. Но в театр уже было поздно: Жану пришлось бы ехать переоде-ваться, снова выходить из дому, и этот явно надуманный проект кутежа его устраивал. Он согласился, на всякий случай сказал с не принятой между ними нежностью: "До завтра, старик!" - и повесил трубку. Жиль почувствовал себя еще более одиноким. Он вернулся в гостиную, сел в кресло. Элоиза по-прежнему как завороженная не сводила глаз с экрана. Жиль вдруг взо-рвался:

- Неужели ты в состоянии смотреть это!

Элоиза не выразила ни малейшего удивления, только повер-нула к нему кроткое, смиренное лицо.

- Я думала, так лучше, ты тогда можешь не говорить со мной. От изумления он опешил, не зная, что отвечать. И в то же время ее слова прозвучали так униженно, что он ощутил хорошо знакомый ему глухой ужас: кто-то страдает из-за него. И он понял, что его разгадали.

- Почему ты так говоришь? Она пожала плечами.

- Да так. Мне кажется... у меня такое впечатление, что тебе хочется побыть одному, хочется, чтобы к тебе не приставали. Вот я и смотрю телевизор...

Она глядела на него с мольбой, она хотела, чтобы он сказал:

"Да нет же, нет, лучше уж ты приставай, говори со мной, ты мне нужна",-и на миг у него возникло желание сказать это, чтобы доставить ей удовольствие. Но это была бы ложь, еще одна ложь-какое он имел право так говорить?

- Я не очень хорошо себя чувствую в последние дни,- произ-нес он слабым голосом.- Не сердись на меня. Сам не знаю, что со мной.

- Я не сержусь,-ответила она.-Я ведь знаю, что это такое. В двадцать два года со мной было то же самое-нервная депрес-сия. Я все время плакала. Мама безумно за меня боялась.