Уильям Сароян - Приключения Весли Джексона

Я встал и побрел домой.

Вскоре ко мне зашел Виктор Тоска. Он был женат уже почти два месяца и жил со своей молодой женой в наших прежних двух комнатах, а я снимал номер этажом выше. Его мать и мать его жены - те жили в таких же двух комнатах, как наши прежние, только двумя этажами ниже Виктора. Время от времени мы собирались все вместе. В одно из воскресений мы отправились в гости к одной итальянской семье в Бруклин, так как матери Виктора захотелось постряпать для нас. Она наготовила массу всяких вкусных итальянских вещей, и мы ели весь день. И вина много выпили, и я молил бога послать мне такую женушку, как у Виктора.

Когда Виктор зашел ко мне в день моего рождения, я сразу угадал, что у него есть приятные новости.

- Моя жена забеременела, - сказал он. - Вот уже неделя, как ее мутит по утрам, вчера я ее свел к доктору. А сегодня он ей сказал, что она беременна.

- Вот бы мне такую красивую женку, и чтобы она тоже забеременела, вздохнул я.

- Ты ее найдешь.

- Где?

- А где ты ищешь?

- Где же мне искать? Где придется. Мне ведь тоже девятнадцать лет, и скоро нас отправят за океан. Тебе-то повезло, что и говорить.

- Теперь я чувствую, что у меня все в порядке, - сказал Виктор. - Но, конечно, я хотел бы быть с ней, когда это случится.

- Может быть, тебя оставят на это время.

- Некоторые ребята сидят здесь по два-три года.

- Они в роте "А", а ты нет.

- А как бы мне попасть в эту роту?

- Тебе нельзя.

- Почему?

- Не знаю. Просто нельзя - и все. Почему? А почему нельзя того или другого? Но ты все-таки попробуй. Постарайся как следует. Начни прямо завтра же. Трудись не покладая рук. Узнай, что нужно для этого сделать, и сделай.

- О чем ты говоришь? - спросил Виктор. - Уж не пойти ли мне и сказать, что я не хочу на войну, так как мне надо быть с женой, когда она родит сына?

- Вот именно, - сказал я. - Почему бы и нет? Пускай пошлют кого- нибудь другого. Ведь им все равно не нужны там все сразу. Ты можешь остаться здесь, как и две-три сотни других ребят, которых на войну не отправят. Кто они такие? Почему они могут остаться? Со мной - дело другое. Отец теперь дома, все у него как следует быть, и я не прочь поехать - посмотреть белый свет. Я знаю, что мне посчастливится. Боюсь до смерти, а все равно хочу ехать.

- Почему? - спросил Виктор.

- Потому что неприятно торчать среди этих типов, которых никогда на войну не отправят.

- Почему неприятно?

- Да потому, что они хотят, чтобы ехал ты, я или вообще кто-нибудь другой. Они считают совершенно необходимым, чтобы на войну отправили тебя, а не их. Мне противно на них смотреть. Я лично не хочу, чтобы на войну отправляли кого бы то ни было. Мне надоело все это. Я заявил сержанту, что хочу на войну. А он говорит: "Что за спешка? Ты можешь тут сгодиться еще на год, по крайней мере". А я говорю - хочу ехать. Наверно, многие из ребят позволяют себя убить таким образом - просто со злости. Они, наверное, предпочтут быть убитыми, чем болтаться тут со всей этой сволочью...

- Они вовсе не такие уж плохие, - сказал Виктор.

- Конечно, нет, - сказал я. - Я просто злюсь. Они ребята хорошие, замечательные, да только я их ненавижу всей душой. И скажу почему: потому что они чувствуют себя в безопасности. Знают, что с ними нянчатся. Они могут без конца друг перед другом притворяться, будто их вот-вот отправят под пули, а сами прекрасно знают, что стоит им пойти к кому надо и только взглянуть, чтобы уладить дело, и их никуда не отправят.

- Как же они это устраивают?

- А это ничего не стоит, если имеешь знакомства и знаешь, как себя вести. Тут все вполне прилично. Все в соответствии с армейскими правилами. Всем-то ведь ехать не нужно. И кто-то должен решать, кому ехать, а кому нет. Вот они и решают, что поедешь ты, а не кто-нибудь другой. Они тебя не знают. Для них ты только фамилия и номер. Когда нужно выбрать - тебя или другого, кого они знают, - ясно, они выбирают тебя. Все в порядке, никто не в обиде у нас ведь война, а не что-нибудь. Постарайся попасть в эту роту.

- Я хочу на войну, - сказал Виктор.

- Нет, - сказал я. - Не будь дураком. Потрать на это дело немножко сил и времени. Ты должен быть при жене, когда она будет рожать тебе сына. Каждый должен оставаться с женой, когда она рожает, а ты - особенно.

- А ты на меня не сердишься за то, что я не просил сержанта, чтобы меня тоже отправили?

- Не будь дураком, - повторил я. - Я сердит, но не на тебя. Тебе я желаю от всего сердца - постарайся поладить с этими ребятами. Я этого сделать не могу. И не мог бы, если б даже хотел. Но, черт побери, будь я женат на прелестной девушке и будь она беременна, да я бы головой рискнул, а не дал им отправить меня на фронт. Я и так боюсь до смерти, хотя у меня нет жены, которая носит под сердцем сына. А то было бы во сто раз хуже. Уж, наверное, я сделал бы все, чтоб остаться с ней. Да я бы просто дезертировал. Сегодня я злюсь весь день. Я всегда бываю зол в день моего рождения. Тебе, наверно, кажется, что я злюсь и на тебя, но это не так. Разве ты позабыл, что мы с тобой братья? Я вот - нет, я помню об этом все время. Поэтому я тебе и твержу, чтобы ты хорошенько подумал и постарался добиться своего. Доминик сказал бы тебе то же самое.