Элигий Ставский - Домой ▪ Все только начинается ▪ Дорога вся белая

Выглянуло солнце.

- Какое ты возьмешь весло? — Леонид разглядывал реку. — Вот это тебе, наверное, будет полегче.

- Нет, то. Я хочу большое, чтобы трудно. Я теперь не боюсь, если трудно.

Река стала прозрачной от солнца, но все равно желтая, как будто густая.

- Ну хорошо, возьми то.

Мальчик засмеялся, взял большое весло и положил возле себя на нос лодки. Он еще не научился читать чужие мысли, и ему нравилась река - он не знал, что она опасная, — чистое голубое небо, эта лодка. Он еще не умел морщить лоб и думать о будущем. Щурился, закрываясь от солнца рукой, а другой рукой показывал на бугор из белой глины.

- Мы поедем туда?

- Нет. — Леонид оттолкнулся от берега, и лодка тронулась. — Там слишком сильное течение. Негде встать. Очень плохо. Поедем туда, к повороту. За поворотом тише.

Сначала они двигались в нескольких метрах от берега, но слишком уж медленно. Река старалась развернуть лодку и унести за собой. Им не оставалось ничего другого, как подойти к самому берегу. Леонид толкал лодку, упираясь в самое дно. Это было легче, чем грести. И он видел, как мальчик помогает ему, отталкивая лодку, когда она терлась о дно. Теперь они плыли быстрей. Но только до камней.

На середине пути им пришлось отойти от берега. Кое-как они одолели еще несколько метров и проплыли мимо больших камней и скалы, возле которой когда-то стояла мельница, а теперь остались обломки жернова и под водой редкие сваи, скользкие, зеленые. Место было совсем узкое, и течение поэтому особенно быстрое. Мальчик тоже поднял весло и стоял наготове.

- Осторожно, — предупредил Леонид, — здесь камни, — можем стукнуться. Если стукнемся, упадешь.

Мальчик выпрямился.

- И я могу утонуть?

- Да.

- Нет. — Он снова поднял весло. — Я не утону. Я никогда не утону.

И все же они наскочили на сваю. Их сразу же неудержимо понесло вниз. И Леонид подумал, что, в сущности, это и не лодка, а развалина, страшило какое-то. Вся в дырах, чуть живая, даже и сесть по-настоящему некуда. Разве что - утонуть. И непонятно, почему здесь привыкли пользоваться только одним веслом, при таком-то течении. Обойди хоть все деревни рядом, ни за что не найдешь легкой лодки с уключинами. Такую тяжесть, как эта, легче тащить по-бурлацки, чем плыть в ней. И все потому, что эти лодки служат одной цели: воровать лес. Делают лодки так, чтобы нагрузить леса побольше, и все. А потом строят дешевые дома. Вот зачем такие громоздкие лодки.

С большим трудом Леонид остановил лодку и сразу же повернул к берегу. Мальчик все так же старательно помогал ему.

- А ты все же успел загореть, — заметил Леонид. — Ноги совсем черные.

Мальчик улыбнулся.

- Я всегда загораю быстро, самый первый. Когда приеду, я буду самый вкусный. Потому что поджаристый.

- Ты не устал?

- Нет. Я могу еще долго. А ты?

- Если хочешь, отдохни.

- Нет, отдохни ты.

У него было потное и счастливое лицо. И он радостно охал, когда изо всех сил упирался веслом в берег, чтобы оттолкнуть лодку.

- Ты молодец. Ты будешь сильным, — глядя на него, сказал Леонид.

- Я буду такой, как ты.

Леонид отвернулся. Впереди было большое ровное поле, пустое, ничем не засеянное, едва поросшее травой. За этим полем - синяя линия леса. А здесь, на берегу, паслись свиньи, и на обрыве, свесив ноги вниз, сидел старик и покуривал трубку. Маленькая черная собачонка носилась и лаяла, отгоняя свиней, когда они подходили слишком близко к воде, а старик дремал на солнце, открывая глаза лишь для того, чтобы потянуть трубку.

Они проплыли уже мимо горбатой, скрюченной ивы, наклонившейся над рекой, и теперь им оставалось совсем немного до поворота. Возле этой ивы с удочкой в руке стоял какой-то подросток. Потом Леонид увидел, что это женщина в спортивном костюме. Очевидно, нездешняя. Из-под соломенной шляпы лица не было видно. Она как раз поднимала удочку, и Леонид подумал, что крючок будет пустой. Крючок был пустой.

Они проплыли дальше. Леонид выбрал небольшой залив за поворотом, где течение было всего тише. Река образовывала здесь что-то вроде маленького озера.

- Ну, попробуем. — Он привязал якорь, посильней затянул веревку. — Нас здесь хотя бы не будет сносить.

День совсем прояснился. Было видно, что река постепенно успокаивается. Начинали показываться затопленные коряги и камни. Песок кое-где снова становился желтым. Белые и сытые, по песку бродили гуси. С высокого и крутого берега доносились голоса, и там шевелились желтые сухие цветы кукурузы. Весь противоположный берег был стеной кукурузы.