Оноре Бальзак - Утраченные иллюзии

Один глаз у Саманона был неподвижный и тусклый, другой - живой и блестящий. Скряга, казалось, пользовался омертвелым глазом при учете векселей, а живым - при продаже непристойных гравюр; он носил на голове плоский паричок из черных с красноватым оттенком волос, из-под которого выбивались седые пряди; желтый его лоб создавал угрожающее впечатление, щеки провалились, челюсть выдавалась под прямым углом, зубы, еще белые, были оскалены, как у лошади, когда она зевает. Разность глаз и гримаса рта придавали ему изрядно свирепый вид. Жесткая и заостренная борода была колючей, точно щетка из булавок. Изношенный сюртучок, черный, вылинявший галстук, истертый о бороду, приоткрывавший шею, морщинистую, как у индюка, свидетельствовали о небольшой охоте скрасить нарядом зловещий облик. Когда журналисты вошли, старик сидел за конторкой, невообразимо грязной, и приклеивал ярлыки к корешкам старых книг, купленных на аукционе. Обменявшись взглядом, таившим тысячу вопросов, порожденных недоумением, как может существовать в природе подобное чудище, Люсьен и Лусто поздоровались со стариком и передали ему письмо Габюссона и векселя Фандана и Кавалье. Покамест Саманон читал, в эту мрачную лавку вошел человек высоких дарований, одетый в сюртучок, казалось, скроенный из оцинкованного железа, настолько он отвердел от примеси множества инородных веществ.

- Мне нужны мой фрак, черные панталоны и атласный жилет,- сказал он Саманону, подавая ярлычок с номером.

Саманон дернул медную ручку звонка, и сверху тотчас же сошла женщина, нормандка, судя по свежести ее румяного лица.

- Ссуди этого господина его одеждой,- сказал он, протягивая руку клиенту.- Просто удовольствие иметь с вами дело; но один из ваших друзей привел ко мне молодого человека, который меня ловко обошел.

- Его обошел! - сказал художник журналистам, указывая на Саманона глубоко комическим движением.

И этот великий человек, подобно лаццарони, чтобы получить на один день свое праздничное платье из monte de pieta 1, отдал тридцать су, которые дисконтер взял желтой, шершавой рукой и бросил в ящик конторки.

1 Ломбард (ит.).

- Странные обороты ты делаешь! - сказал Лусто этому великому мастеру, который, предавшись курению опиума и погрузившись в созерцание волшебных замков, не желал или уже не мог ничего создать.

- Этот человек дает под заклад вещей больше, нежели ссудная касса, и по своему чудовищному человеколюбию разрешает закладчику пользоваться вещами, когда тому понадобится быть хорошо одетым,- отвечал он.- Я приглашен сегодня вечером на обед к Келлерам вместе с моей возлюбленной. Тридцать су мне легче достать, нежели двести франков, и вот я пришел за своим платьем, которое в полгода принесло сто франков этому человеколюбивому ростовщику. Саманон пожрал уже мою библиотеку, книга за книгой.

- И су за су,- смеясь сказал Лусто.

- Я могу дать вам полторы тысячи франков,- сказал Саманон Люсьену.

Люсьен подскочил, точно дисконтер воткнул в его сердце раскаленный железный вертел. Саманон внимательно" разглядывал векселя, проверяя сроки платежей.

- Притом,- сказал торговец,- мне необходимо повидать Фандана, пусть он покажет свои торговые книги. С вас спрос невелик,- сказал он Люсьену,- вы живете с Корали, и у вас описана мебель.

Лусто взглянул на Люсьена, а тот, взяв векселя, выскочил из лавки на бульвар, крикнув:

- Не дьявол ли он?

Поэт созерцал несколько мгновений эту лавчонку; проходя мимо нее, люди невольно улыбались, настолько она была жалка, настолько полки с книгами, снабженными наклейками, были бедны и грязны, и каждый думал: "Чем же здесь торгуют?"

Несколько минут позже вышел и великий незнакомец,, которому по истечении десяти лет суждено было участвовать в крупном, но лишенном твердой основы начинания сен-симонистов; теперь он был отлично одет. Улыбнувшись журналистам, он вместе с ними направился к пассажу Панорамы, где завершил свой туалет, приказав почистить себе обувь.

- Если Саманон входит к книгопродавцу, поставщику бумаги или типографу - это знак, что они погибли,- сказал художник писателям.- Саманон подобен гробовщику, который является, чтобы снять мерку с покойника.

- Тебе не учесть векселей,- сказал тогда Этьен Люсьену.

- Там, где отказывает Саманон,- сказал незнакомец,- никто не учтет, ибо он ultimo ratio1. Он из ищеек Жигонне, Пальма, Вербруста, Гобсека и прочих крокодилов, обитающих на стогнах Парижа; каждый человек, наживающий или проживающий состояние, должен рано или поздно с ними познакомиться.