Мигель Сервантес - Назидательные новеллы

Услышав это, Кристина с такими же предосторожностями, как и в первый раз, сказала остальным цыганкам:

- Ох, девушки, убейте меня, если только он говорит не о трех осьмерных реалах, подаренных нам сегодня утром!

- Не может быть! - возразила одна из двух. - Ведь он сказал, что то были дамы, а мы вовсе не дамы; и так как он сам здесь заявил, что любят правду, то неужели же он станет врать?

- Ну, это не бог весть какая ложь, - вставила Кристина, - если говорится она никому ие в обиду, а на пользу и славу того, кто ее произносит! За всем тем, однако, я вижу, что нам здесь и денег не дают и танцевать не просят.

В эту минуту явилась старуха цыганка и сказала:

- Ну, торопись, внучка: уже поздно, а многое еще надо сделать и о многом нужно поговорить.

- А что случилось, бабушка? - спросила Пресьоса. - Мальчик или девочка?

- Мальчик, и прехорошенький! - отвечала старуха. - Идем, Пресьоса: услышишь подлинные чудеса!

- Дай бог, чтобы он от родимчика не умер! - сказала Пресьоса.

- За всем будем смотреть превосходно, - произнесла старуха, - тем более что роды были правильные и младенец - что твое золото.

- Что, родила какая-нибудь сеньора? - спросил отец Андреса Кавальеро.

- Да, сеньор, - ответила цыганка, - только роды были такие тайные, что о них знаем только я, Пресьоса да еще одно лицо; а потому мы не можем открыть, кто такая.

- Да мы и сами знать не хотим! - вставил один из присутствующих. - Ох, горе женщине, доверившей вашим языкам свою тайну и спасающей свою честь с вашей помощью!

- Не все же мы плохие! - заметила Пресьоса. - Может статься, найдется среди нас и такая, что умеет молчать и говорить правду не хуже самого чванного из всех находящихся в этой комнате... Идем, бабушка, а то здесь о нас плохо отзываются! Мы же, честное слово, не воровки и ни у кого ничего не просим!

- Не сердись, Пресьоса! - сказал отец. - Я полагаю, что о вас лично, во всяком случае, нельзя подумать ничего дурного; ваши милые черты говорят за себя и ручаются за ваши добрые нравы... А ну-ка, Пресьоса, потанцуйте немножко с вашими подругами! Есть тут у меня золотой дублон "о двух головах", но ни одна из них не чета вашей, хотя обе они королевские!

Услышав это, старуха сказала:

- Эй, малютки, приготовьтесь и повеселите сеньоров!

Взяла Пресьоса бубен, и они закружились, сплетая и расплетая фигуры танца с такой свободой и изяществом, что все смотревшие стали следить за их ногами, особенно же Андрес, чьи глаза так и бегали за ножками Пресьосы, смотреть на которые было для него райским блаженством. Однако судьба повернула все таким образом, что счастье это стало для него адом. Случилось так, что среди суеты танца Пресьоса обронила данный ей пажом лист, и едва он упал, как его поднял сеньор, плохо отзывавшийся о цыганках, быстро развернул его и сказал:

- Вот как! Оказывается, это сонет! Перестанем-ка танцевать и послушаем: судя по первому стиху, сонет, надо сознаться, совсем-таки не плох!

Пресьосе стало неприятно от того, что она не знает, какого содержания эти стихи, а потому она попросила, чтобы их не читали и возвратили ей обратно; но проявляемое ею упорство как шпорами подстегивало желание Андреса прослушать сонет. Наконец кавальеро прочел его вслух. Стихи были следующие:

Когда Пресьоса тамбурин берет

И легкий воздух оглашают звуки,

То горсть жемчужин рассыпают руки,

То дождь цветов роняет нежный рот.

Молчит душа, и разум не живет,

Внимая чарам неземной науки.

Когда, чиста, не зная зла и муки,

Ее судьба касается высот.

Ее тончайший волос цепью нежной

Сковал сердца, она стопой небрежной

По стрелам купидоновым идет;

Огонь двух солнц, слепя, дарует зренье,

Ей Купидон их дал в вознагражденье

И от нее невиданного ждет.

- Черт побери! - воскликнул читавший, - этот поэт пишет весьма изящно.

- Сеньор, он не поэт, а щеголеватый паж и очень порядочный человек, ответила Пресьоса.

Думайте о своих словах, Пресьоса, и о том, что вы захотите сказать! Слова ваши отнюдь не похвала пажу - это копья, пронзающие сердце слушающего вас Андреса. Хотите посмотреть на него, малютка? Обернитесь, и вы увидите, что он лишился чувств в своем кресле; с него катится смертельный пот! Не думайте, красавица, что Андрес любит вас несерьезно и что его не задевает и не мучает даже самый невинный ваш промах. Подойдите к нему, ради бога, и шепните ему на ухо несколько слов, чтобы они дошли ему прямо до сердца и вывели его из забытья! А не то, так приносите ему каждый день по сонету в вашу честь, и увидите, во что он тогда обратится!