Ханс Шедлих - Даруй ему язык

Придя к себе, Ксанф объявил о своем намерении помириться с Эзопом, чтобы тот помог ему. Он повелел привести наказанного раба и развязать его. Но Эзоп вдруг заартачился:

- Не хочу, чтобы меня развязывали!

- Эзоп, - просит Ксанф, - я готов избавить тебя от твоих оков, но только и ты избавь меня от моих.

- Ага, - говорит Эзоп. - Значит, до меня тебе дела нет. Опять только о себе думаешь!

- Ну не будь таким упрямым!

Эзопа развязали. Спрашивает он Ксанфа, чего тому надо. Тут Ксанф рассказал ему о двух происшествиях в театре, и Эзоп согласился подумать и помочь ему.

Однако уже на следующий день Эзопа вновь одолело желание досадить Ксанфу. И потому он сказал:

- Видишь ли, Ксанф, если бы этот случай имел тайный смысл, я бы помог тебе, но все происшедшее в театре необъяснимо, а я, в конце концов, не провидец.

Ксанф потерял всякую надежду. Стыдясь предстать перед народом Самоса беспомощным и опозоренным, он принял решение наложить на себя руки. Взял он вечером веревку и вышел из дому.

Эзоп уже закрылся у себя в каморке, собираясь лечь спать. Но вдруг услышал, что Ксанф тихонечко покинул дом. Тогда он пошел следом за ним и увидел, как тот, выйдя за город, забросил на толстый сук веревку и приготовился уже сунуть голову в петлю. Тут Эзоп закричал:

- Остановись, Ксанф! - и кинулся к хозяину.

А тот сказал:

- Эзоп! Зачем ты удерживаешь меня от единственно верного шага?

- Где же все твои основополагающие принципы? Твое воспитание! Самообладание! Твоя философия, наконец? Как же так? Лезешь смерти в пасть без причины? Давай возвращайся домой!

- Убирайся отсюда! У меня есть только один выбор: достойный конец или позорная и бесславная жизнь.

- Не говори так! Брось веревку. Ладно уж, я берусь истолковать эти загадочные знамения.

- Но как?

- Возьми меня с собой в театр. Там ты произнесешь на публику умные речи по поводу загадочности знаков свыше, а также о необычайной ценности и важности твоей философии, а потом выдашь меня за своего ученика - вот тут-то я и найду разгадку.

Ксанф дал себя уговорить.

На следующий день Ксанф вышел на арену перед народом и сказал:

- Моя философия основывается на законах логики и оперирует только измеримыми вещами и понятиями. Так что, согласно дефиниции, я авгуром не являюсь и потому улавливанием подаваемых богами знаков, их толкованием, равно как и угадыванием судьбы по полету птиц не занимаюсь. И в интересах города избавить мой пользующийся всеобщим почетом дом от возложенного на меня поручения. Однако я привел с собой раба, его я обучил началам всех основ философии. Вот пусть он и попробует истолковать знамения.

Эзоп выступил вперед, и народ тут же разразился диким хохотом. Среди взрывов смеха слышались также громкие выкрики:

- Подавай нам другого толкователя!

- Этот похож на раскоряченную лягушку!

- На одичавшую свинью!

- Не человек, а обезьяна!

- Хуже последней собаки!

На лице Эзопа не дрогнул ни один мускул. Наконец толпа успокоилась, и Эзоп заговорил:

- Граждане! Почему вы смеетесь надо мной? Не смотрите на то, как я выгляжу. Задайтесь лучше вопросом: могу ли я мыслить? Негоже сомневаться в здравом уме человека только потому, что он безобразен внешне. Ведь врачеватель тоже не приговаривает человека сразу, как только увидит его. Он щупает сначала пульс, а уж потом выносит свое суждение. И кто же судит о вине, глядя только на винную бочку? Не попробовав на вкус, вина не познаешь.

Тут люди поняли, что словам его куда больше цены, чем его неказистой внешности, и дружно закричали:

- Ну давай! Толкуй знамения!

Эзоп сказал:

- Граждане Самоса! Раб, пусть даже и искусный в речах, не вправе истолковывать свободному народу знамения богов. Даруйте мне свободу слова и дайте тем самым вкусить как всякому свободному гражданину уважение, если мое толкование сбудется. А если я ошибусь, то хочу, чтобы меня покарали как свободного человека, а не наказывали как раба.

Тут раздались голоса:

- Ксанф, дай Эзопу свободу!

Даже председатель совета и тот сказал:

- Ксанф, отпусти его на волю.

Но Ксанф возразил:

- Нет, я не отпущу на волю раба, который служит мне так давно и так хорошо.

Тогда председатель совета предложил:

- Продай нам его. А после этого я объявлю его вольноотпущенником в нашем городе.

Ксанф прикинул, что заплатил за Эзопа всего лишь семьдесят пять денариев. И тут же громко провозгласил:

- Я, Ксанф, отпускаю по желанию самосского народа Эзопа на волю!