Уильям Шекспир - Генрих IV (Часть 2)

Деви уходит.

Где вы, сэр Джон? Скорей, скорей снимайте сапоги. - Вашу руку, мистер Бардольф.

Бардольф

Я рад видеть вашу милость.

Шеллоу

Благодарю тебя от всей души, добрейший Бардольф. (Пажу.) Добро пожаловать, великан. - Идемте, сэр Джон.

Фальстаф

Сейчас иду, добрейший мистер Роберт Шеллоу.

Шеллоу уходит.

Бардольф, присмотри за нашими лошадьми.

Бардольф и паж уходят.

Если бы меня распилили на части, то вышло бы четыре дюжины таких бородатых монашеских посохов, как мистер Шеллоу. Удивительное дело, до чего духовно уподобились друг другу хозяин и слуги: имея его всегда перед глазами, они стали смахивать на придурковатого судью, а он, постоянно разговаривая с ними, стал походить на лакея с ужимками судьи. Благодаря постоянному общению их мысли настроились на один лад и жмутся друг к другу, как стадо диких гусей. Имей я нужду в мистере Шеллоу, я постарался бы подольститься к его слугам, намекнув на их близость к хозяину; нуждайся я в их услугах, я бы польстил мистеру Шеллоу, сказав, что никто не управляет слугами лучше, чем он. Известно, что как умное поведение, так и дурацкие повадки заразительны подобно болезням, - поэтому надо выбирать себе приятелей весьма осмотрительно. Я сделаю этого Шеллоу мишенью для своих шуток и буду забавлять принца Генриха, пока не сменятся шесть мод, что равняется продолжительности четырех судебных сроков или двух процессов, - и он будет хохотать без и_н_т_е_р_в_а_л_о_в. О, как сильно действует выдумка, приправленная клятвой, или шутка, сказанная с мрачным видом, на молодчика, еще не испытавшего, что такое ломота в плечах! Вот увидите, принц будет хохотать до тех пор, пока его лицо не сморщится, как промокший, скомканный плащ!

Шеллоу

(за сценой)

Сэр Джон!

Фальстаф

Иду, мистер Шеллоу, иду. (Уходит.)

СЦЕНА 2

Уэстминстер. Зал во дворце.

Входят с разных сторон Уорик и верховный судья.

Уорик

А, это вы, милорд? Куда идете?

Верховный судья

Как чувствует себя король?

Уорик

Прекрасно: кончились его тревоги.

Верховный судья

Надеюсь, жив?

Уорик

Ушел он в путь последний,

И в нашем мире больше нет его.

Верховный судья

Зачем король не взял меня с собою?

За то, что верно я ему служил.

Теперь обидам буду предоставлен.

Уорик

Да, молодой король не любит вас.

Верховный судья

Я знаю и порядки новых дней

Во всеоружии хочу я встретить.

Действительность не может быть ужасней

Того, что мне фантазия рисует.

Входят принц Джон Ланкастерский, Глостер, Кларенс,

Уэстморленд и другие.

Уорик

Вот Генриха умершего потомство

Скорбящее. Будь у живого Гарри

Характер худшего из младших братьев,

Как много бы осталось здесь дворян.

Что спустят парус перед грубым сбродом!

Верховный судья

Увы, боюсь, что все пойдет вверх дном.

Принц Джон

Привет, кузен мой Уорик! С добрым утром.

Глостер и Кларенс

Привет, кузен!

Принц Джон

Мы словно разучились говорить.

Уорик

Владеем речью мы, но так печален

Ее предмет, что нас лишает слов.

Принц Джон

Так мир тому, кто вызвал нашу скорбь!

Верховный судья

Мир нам! Спаси нас бог от горшей скорби.

Глостер

Добрейший лорд, вы потеряли друга.

Готов поклясться, на лице у вас

Не маска грусти - истинная скорбь.

Принц Джон

Хоть не уверен в милости никто,

Но вам прием холодный обеспечен.

Как грустно! Если б все иначе было!

Кларенс

Да, вам придется угождать Фальстафу,

Идя наперекор своей природе.

Верховный судья

Все, что я делал, принцы, делал честно,

Руководимый беспристрастным духом.

Я милости выпрашивать не стану

У короля по-нищенски, с позором.

Коль не помогут правота и честь,

К усопшему отправлюсь государю

И расскажу, кем прислан я к нему.

Уорик

Вот принц идет.

Входит король Генрих Пятый со свитой.

Верховный судья

Да сохранит вас бог, мой государь!

Король Генрих

В наряде новом, пышном, что зовется

Величеством, не так удобно мне,

Как думаете вы. Я вижу, братья,

К печали вашей примешался страх.

Здесь английский, а не турецкий двор.

Не Амурат - преемник Амурата,

А Генрих - Генриха. Но все ж печальтесь.

О братья добрые, вам грусть пристала.

Так царственно являете вы горе.

Что вас возьму за образец, и траур

Носить я стану в сердце. Да, печальтесь,

Но в меру, помня, что должны мы бремя

Все сообща нести. Что до меня,

Клянусь, я буду вам отцом и братом.