Уильям Шекспир - Все хорошо, что хорошо кончается

Мои глаза!

Король

Но разве ты не знаешь,

Чем я обязан ей?

Бертрам

Да, но зачем

Жениться мне на ней - того не знаю.

Король

Из-за нее я встал с одра болезни!

Бертрам

Ужели должен я упасть за то,

Что встали вы? Ее давно я знаю:

Ее отец мой взял на воспитанье.

Дочь бедного врача - моя жена?

Убей меня позор...

Король

Ты званье презираешь в ней? Возвысить

Его могу! Как странно: нашу кровь

Смешав, по цвету, весу, теплоте

Не отличишь. А между тем она

Так разнится? Коль девушке даны

Все качества (вот только что она

"Дочь бедного врача") - пренебрегаешь

Душой ты ради званья? Так не делай:

Из низких мест бьет славных дел родник:

Свершителя делами он велик.

Где пухнет спесь, а качеств не найдем

Водянкой честь больна! Добро - добром,

Зло остается злом - и без названья:

Важна нам суть, не наименованье.

Она прекрасна, молода, умна,

Природой щедро всем одарена.

Вот благородство в чем. А честь пятнает

Кто сыном чести сам себя считает,

А с матерью не схож. Ведь честь - лишь

Где подвиг наш ее доставит нам,

Не наши предки. Слово - раб простой,

Что лжет над каждой гробовой плитой;

Обманчивый трофей: молчит, где в тленье

Лежит, как жертва хладного забвенья,

Честь истая. Но что тут говорить?

Коль ты в ней можешь женщину любить

Все остальное я легко устрою:

Она в себе сокровище несет,

А я ей дам богатство и почет.

Бертрам

Любить ее не в силах и не буду.

Король

Ты самому себе вредишь упорством!

Елена

Мои государь спасен - с меня довольно.

Оставим это.

Король

На ставке честь моя! Но власть поможет

Исправить дело. Вот ее рука.

Мальчишка гордый, недостойный дара

Подобного! Сковав в презренье вместе

Мою любовь и честь ее, не мыслишь,

Что я, вместясь в ее смиренной чаше,

Тебя до стрелки вскину?* Иль не знаешь,

Что честь твою расти заставить можем

Где нам угодно? Так смири презренье

Пред волею, что о тебе радеет:

Не верь ты гордости своей; но тотчас

Судьбе повиновенье окажи,

Как требует твой долг и власть моя,

Иль выброшу тебя навеки в вихорь

Неведенья и юности безумной

И ненависть и месть свою обрушу

Во имя правосудья на тебя

Безжалостно. Ну, что же? Твой ответ!

{* Имеются в виду весы со стрелкой и чашками.}

Бертрам

Простите, государь: я подчиняюсь

Решенью ваших глаз. Я понял ясно,

Какой почет и честь явиться могут

По вашей воле; вижу я, что та,

Кого считал я в гордых мыслях низкой,

Вознесена монархом: благородства

Здесь столько ж, как в рожденье.

Король

Дай ей руку

И назови своей. Я равновесье

Ей обещаю, даже над твоим

Богатством перевес.

Бертрам

Даю ей руку.

Король

Судьба и милость короля улыбкой

Приветствуют союз ваш. Мы обрядом

Скрепим новорожденный наш приказ

Немедля, нынче ж в ночь, а пышный праздник

Отложим до прибытья самых близких

Друзей. Будь верен мне, ее любя:

Иначе не поверю я в тебя!

Уходят все, кроме Лафе и Пароля.

Лафе

Послушайте, сударь... На одно слово.

Пароль

К вашим услугам, сударь.

Лафе

Ваш господин и повелитель хорошо сделал, что взял назад свой отказ.

Пароль

Отказ! Мой господин! Мой повелитель!

Лафе

Ну да. Разве я говорю непонятным языком?

Пароль

На очень грубом языке, и понимание его неизбежно ведет к кровавым результатам. Мой господин!

Лафе

А что же вы - приятель графа Руссильонского?

Пароль

Любого графа, всех графов, всех людей.

Лафе

Людей графа - пожалуй. Но графский господин - это дело другого рода.

Пароль

Вы слишком стары, сударь, и довольно с вас этого; вы слишком стары.

Лафе

Знай, любезный, что мое имя - Человек, а тебе этого звания никакие годы не принесут.

Пароль

Того, что я слишком легко могу сделать, я делать не желаю.

Лафе

В течение двух обедов я, было, думал, что ты неглупый малый: ты здорово разглагольствовал о своих странствиях. Это бы еще куда ни шло. Но все твои шарфики и бантики убедили меня, что ты корабль не особенно большой вместимости. Теперь я тебя нашел. Если опять потеряю - не огорчусь. Можно бы тебя поднять насмех, но ты не стоишь, чтобы тебя даже так поднять.

Пароль

Не защищай тебя привилегия старости...

Лафе

Не заходи далеко в гневе, чтобы не вызвать поединка: если бы это случилось - умилосердись, боже, над такой мокрой курицей! Ну, любезное решетчатое окошко, прощай: мне не надо тебя открывать: я и так вижу тебя насквозь. Давай руку.