Вальтер Шелленберг - Лабиринт

Я сразу же распорядился об организации тщательного наблюдения за Янке и о строгом контроле над всеми его перемещениями по Швейцарии. Однако ничего из ряда вон вяходящего обнаружить не удалось, да и последующая его работа в разведке не свидетельствовала ни о чем подозрительном. В то время я не стал передавать донесение моему начальству, решив, что даже если оно справедливо, я буду продолжать сотрудничать с Янке. В конце концов, я отдал донесение самому Янке; пока он читал его, я внимательно изучал его реакцию и выражение лица. Я настолько хорошо его знал, что малейший признак его вины, едва ли бы от меня ускользнул. Но поведение Янке было абсолютно естественным. Трудно обьяснить это лишь исключительно сильными нервами.

Янке поблагодарил меня, как мне показалось, весьма загадочным образом:"В конце концов, человек на вашем посту - это всего лишь человек. Никто не знает, что таится в душе другого. В вашем положении вы сталкиваетесь с проблемами, которые можете решить только вы. Вся ваша жизнь приучала вас быть подозрительным, ноя думаю, вы способны эту привычку преодолеть. Все решает характер человека, и в этом отношении вы можете довериться своей интуиции."

Он вернулся из Швейцарии на редкость быстро, видимо, разочарованный исходом своей поездки. Китайцы требовали полного вывода всех японских войск и освобождения всех китайских портов. Предлагалось предоставить японцам определенные права пользования портами, устанавливаемые по взаимному согласию. Я решил, что эти требования заходят слишком далеко. Как мне казалось, даже в качестве чисто тактического шага, китайцы брали на себя слишком много, и мы существенно умерили их требования.

Переговоры между Риббентропом и японцами не дали нужного результата. Янке требовал быстрых действий, и я старался поторопить Гиммлера и Риббентропа. Наконец, в июне 1942 г. японцы передали нам вопросы, которые они хотели прояснить. На многие из них от имени китайцев смог очень быстро ответить Янке, на остальные ответил сам Чан Кай-ши. Постольку, поскольку было слишком сложно вести переговоры по таким вопросам по радио, было решено направить специального эмиссара. До середины сентября мне удавалось поддерживать заинтересованность японцев, главным образом, повторяя старые аргументы. Тем временем китайцы передавали послания, не содержавшие информации о запрашиваемых деталях. Янке был уверен, что китайский посланец с разьяснениями этих деталей и новыми полномочиями уже находился в пути.

Но в сентябре 1942 г., несмотря на все наши попытки выиграть побольше времени, японцы внезапно обьявили, что их более эта история не интересует. Все наши попытки поддержать диалог не дали результата. Дверь захлопнулась. Я не знал о причинах такого решения, но, в конечном итоге, пришел к заключению, что в дело вмешался Генеральный штаб, решивший в этот момент начать наступление, которое должно было связать район Ханькоу с Индокитаем. Это наступление началось еще до конца года.

26. Операция "Цеппелин"

Претензии к службам СД - ЕЕ функции и задачи - Подготовка русских военнопленных для работы на Германию - Теория партизанской войны - споры с русскими пленными - Планы диверсий на предприятиях тяжелой промышленности - "Армия" полковника Власова - "Дружина" - Институт Ванзее - Доклад о положении России - Гиммлер критикует мой отдел.

Несмотря на впечатляющие успехи наших войск на восточном фронте, к лету 1042 г. для людей осведомленных стало очевидно, что наше положение осложняется. Во-первых мы были сильно удивлены боеспособностью и еще более - количеством русских войск. Во вторых, сопротивление в германском тылу, ранее выражавшееся в периодических акциях отдельных подразделений, переросло в хорошо организованную партизанскую войну, связывавшую силы безопасности, которые были нужны повсюду.

Гиммлер и Гейдрих давили на меня, требуя боевых разведывательных, ибо получаемого материала не хватало. По их мнению, мы не имели точной информации ни о политической ситуации, ни о военном производстве. Усиление активности партизан и серьезные нарушения коммуникаций свидетельствовали лишь о нашей неспособности нанести ответный удар, на что очень настойчиво обращали внимание фюрера.

Состоялось несколько довольно резких разговоров с Гейдрихом, а позднее - с Гиммлером относительно того, что обьем и результаты работы разведки не отвечают требованиям ситуации на фронтах.

Особенно Гиммлера интересовало, почему наши разведдонесения о Советском Союзе настолько неточны. Он снова напомнил мне слова фюрера:"Мы должны покончить с русскими прежде, чем в дело вступят другие." Я сказал ему, что причина неадекватности информации - в недостаточной материальной и кадровой поддержки. Если офицеры по кадрам утверждали, будто передали мне сотни людей, это было недостаточно. Сама по себе численность значила не слишком много, перед нами стояла задача подготовки огромного количества иностранцев, лингвистов и других специалистов, к тому же мы испытывали серьезный недостаток технического оснащения. Что же другое могло из этого выйти? Достаточной подготовки к войне не велось, да и нельзя было мгновенно ликвидировать отставание, складывавшееся годами. Наша информационная сеть с центрами в Швеции, Финляндии, на Балканах и в Турции действовала на полную мощность, однако достаточно четкой картины, пригодной для долгосрочного планирования, нам не давали.