Вальтер Шелленберг - Лабиринт

Для ее же блага я поместил ее под наблюдение. Она уехала в Париж, где жила уединенно, в выдуманной ею манере. Позднее мои агенты сообщали, что она стала принимать наркотики. Что случилось с ней потом я так и не узнал. Ходили слухи, будто в мае 1945 года она соверщила самоубийство, говорили также, что она совершенно опустилась и под другим именем с финским паспортом работала на русскую разведку.

22 Мы расширяем шведскую сеть

Причины поездки в Стокгольм - Коммунистическая партия в Швеции - оценка ситуации в Германии - сторонники подрывной группы - Отчет о планах России - Разоблачение нашей разведки в Мадриде - на волосок от гибели - Спор с Гейдрихом - наше наступление на востоке остановлено

Вскоре после возвращения из поездки в Норвегию мне пришлось отправить в Швецию. На этот раз командировка была вызвана не потребностями разведки, а желанием Гитлера поспособствовать распространению расовой идеологии Гитлера. Все это само по себе не имело никакого значения, и я бы не потратил на такое дело и пяти минут, если бы не интерес Гиммлера, заставлявший меня демонстрировать величайшую озабоченность. У него были чрезвычайно романтичные представления о разведке, и он постоянно давал мне советы. Временами выслушивая совершенно безнадежные рекомендации Гиммлера, я с трудом сохранял серьезный вид.

Хотя моя основная цель была ненужной и незначительной, я решил воспользоваться возможностью и попытаться внедрить своих людей в советскую разведывательную сеть в Швеции. Задача состояла не столько в том, чтобы сражаться с русскими, сколько в том, чтобы внедрить наших людей в их сеть и посредством этого определять размах и эффективность деятельности русских. Разумеется, чем более высокие места заняли бы мои агенты, тем более эффективными оказались бы их старания. Я не только мог бы получать информацию о задачах и эффекте действий против нас, но и пользоваться результатами разведывательных операций русских в других странах.

Шведская коммунистическая партия, хотя она и располагала большим количеством сторонников, не была достаточно сильна, чтобы играть решающую политическую роль. Ее главная задача заключалась в предоставлении средств организации явок и помощи агентам, работавшим против Северной и Западной Европы. В силу этого они должны были мне пригодится.

Как мне стало известно, несколько лет назад швед по имени Нильс Флич вышел из коммунистической партии, после того как его политические идеи изменились в направлении фашизма и национал-социализма. Он сформировал собственную политическую группировку, весьма неплохо организованную которая, издавала газету "Фолькетс Дагблат". У Флига насчитывалось около тысячи последователей из рабочих.

Зная, что Флич испытывает финансовые трудности, я решил рискнуть использовать его в своих целях, но сначала хотел с ним увидеться. Я привык подозревать всех и вся и исходил из того, что в соответствии с обычной советской тактикой, Флич вышел из коммунистической партии с ведома и одобрения русской разведки, давшей ему задание того типа, о котором сам, а именно, проникнуть в нашу разведывательную сеть. По опыту я знал, что русские широко использовали тактику троянского коня и предоставляли агентам массу времени для устройства своих дел.

Я должен был действовать крайне осторожно, чтобы не поставить в неловкое положение своих шведских друзей. Поэтому я должен был ясно дать понять, что моя деятельность не направлена против Швеции. Ответственность Флича перед своей страной меня не беспокоила, это было внутреннее дело шведов. Я решил не ехать инкогнито, а появиться в Стокгольме совершенно открыто.

Ко мне обратилась с несколькими дежурными вопросами международная комиссия криминальной полиции, и это давало легальный предлог для установления контактов с подразделениями шведской тайной полиции. Недостаток открытой миссии состоял в том, что за мной было бы установлено тщательное наблюдение. Впрочем я создал для себя такие условия, которые, как я надеялся, позволят в случае необходимости уйти от слежки.

Я хорошо знал и любил Стокгольм, поэтому первые два дня я отдыхал, освободившись от напряжения нескольких месяцев. Впервые я понял как меня волновала моя борьба против махины тоталитарного государства. Во главе ее стояли люди, не обращавшие внимание на промахи и недостатки отдельных исполнителей. Грохот машины, мчащейся на полной скорости, казался им доказательством их власти и безопасности; в опьянении властью они совершенно не понимали насколько близки к краху.