Вольфдитрих Шнурре - Когда отцовы усы еще были рыжими

Около полудня мы сделали небольшую передышку.

Потом все началось сначала.

Фрида теперь была так раздражена, что набрасывалась с руганью то на отца, то на Макса, если кто-то из них попадался ей на дороге.

В четыре начал ругаться и Макс, а к семи уже и отец дошел до предела.

Теперь они все трое сидели под фруктовыми деревьями, измученными глазами глядя на меня. Уже смеркалось, и от ручья поднималась туманная дымка.

- Я полагаю, Бруно, - глухо сказал отец, - ты должен сдаться.

- А если его кто-нибудь найдет? - завопил я.

- Если уж мы его не нашли, - возразила Фрида, - кто ж тогда найдет?

И все же я настоял на том, чтобы продолжить поиски до наступления полной темноты. А потом я вдруг так устал, что на обратном пути отцу пришлось взять меня на закорки.

Какое-то время, я еще сонно вслушивался в мерные гулкие звуки - это колени Фриды стукались о брюхо гитары, - а потом заснул, положив голову на покачивающееся плечо отца.

Проснулся я от громкого голоса Фриды. Не поднимая головы, я прислушался.

Отец как раз отвечал ей; говорил он тихо и был очень взволнован.

- Я же вам сразу сказал, - говорил он, - и вы знали, что это не так-то просто.

- Но я не знала, - вздохнула Фрида, - что это будет такая мука.

- И я не знал, - прошептал Макс. - Слушай, доктор, это же просто реветь хотелось, когда мальчонка там ползал.

- А кстати, - вставила Фрида, - он спит?

- Крепко спит, - заверил отец. - И все-таки, - продолжал он, - другой возможности не было, Фрида, скажи, разве он не радовался до смерти этому яйцу?

- Яйцу! - передразнила его Фрида. - Какому еще яйцу?

Мне вдруг словно ледяная сосулька вонзилась в сердце.

- Пусть даже яйца и не было, - сказал отец, - но оно было даже настоящее самого настоящего яйца, минутами казалось, что мы и сами в него верим.

На мгновение мне захотелось тут же отпустить отцово плечо и навсегда бежать куда глаза глядят, только подальше от этого человека, который так страшно лгал и еще назывался моим отцом. Но лишь на одно мгновение, потому что он продолжал:

- Вот увидите, Бруно будет помнить это яйцо, тогда как если бы все обстояло нормально, он бы о нем уже сто раз забыл.

- Так, так, - сказал Макс, - откуда вы можете это знать, господин доктор?

- Опыт, - отвечал отец и нагнулся, чтобы цветущая ветка не задела моего уха. - Мечты, не воплотившиеся въяве, дарят нас истинным счастьем.

- Если бы, - буркнула Фрида и, вздернув брови, искоса глянула на него.

ОПАСЕНИЕ ВАЛЬТЕРА

Мы жили тогда в меблирашках. Собственно, нас уже давно должны были выселить, денег, которые отец получал в музее как помощник препаратора, хватало только на еду. Но отец починил медвежью шкуру в гостиной хозяйки, и притом бесплатно; поэтому хозяйка кое на что смотрела сквозь пальцы. Только вот Фриду она не переваривала, потому что Фрида потеряла работу и почти всегда сидела дома, но ведь в конце концов не Фрида в этом виновата.

А кроме того, еще очень многие люди были безработными, почти все отцовы друзья, например. Большинство из них стали рыбаками, не по профессии, а с голоду. Целыми днями стояли они на набережной Шпрее, уставившись на воду. Иногда мы тоже стояли там и смотрели, как они смотрят на воду.

По средам они собирались на бирже труда. Отец тоже ходил туда, ему уже до смерти надоело набивать древесной шерстью мертвых зверей и получать за это всего лишь марку и восемьдесят пять пфеннигов. К отцу все хорошо относились, одного только не могли взять в толк, почему отец так часто заступается за Вальтера. У Вальтера, говорили они, не все дома.

Но отец утверждал, что Вальтер из всех самый нормальный, и мы с Фридой тоже так считали. А что у Вальтера такие огромные руки и ноги и такая маленькая голова - так он в этом не виноват. Тут, правда, играло роль и то, что Вальтер был очень грустным, вечно ожидал светопреставления, а ему так хотелось бы еще пожить.

Однажды на бирже труда произошел скандал, и все с руганью набросились на Вальтера. Обувному магазину потребовался рекламный агент, и надо же, из сорока приблизительно кандидатов выбор пал именно на Вальтера.

Мы долго судили да рядили, как это Вальтеру удалось, и лишь совсем случайно отец разрешил загадку: он встретил Вальтера при исполнении служебных обязанностей.

Он был в обличье медведя, рассказывал отец, и узнать его можно было только по громадным ножищам. На эмблеме обувного магазина красовался медведь, и потому родилась идея напялить на кого-нибудь медвежью шкуру и с плакатом на спине пустить по улицам. Никто, рассказывал отец, и в его голосе явственно слышалось удовлетворение, никто так великолепно не подходил для этой цели, как Вальтер с его неуклюжей походкой, крохотной головой и непомерно большими руками и ногами.