Ирвин Шоу - Любовь на темной улице (сборник рассказов)

Жинетт молча лежала на кровати, вытянув руки по швам, положив ладони на покрывало из парчи.

-- Потому что он -- мой друг,-- наконец ответила она. Потом снова помолчала.-- Этого разве недостаточно?

-- Не совсем,-- уклончиво ответил Бочерч.

-- Потому, что он француз, а я родилась в Париже,-- продолжала она.-Потому, что он талантливый человек, потому, что я согласна с проповедуемой им политикой, потому, что люди, которые пытаются его убить,-- злодеи...

Она сделала паузу, еще подождала реакции мужа. Но Бочерч по-прежнему молчал.

-- И этого тебе недостаточно, да? -- сказала Жинетт.

-- Тогда потому, что он был моим любовником,-- добавила она без особой эмфазы1, равнодушно глядя в потолок.-- Ты этого не ожидал?

-- Я догадывался,-- признался Бочерч.

-- Но это было давно,-- продолжала Жинетт.-- Во время войны. Он был моим первым мужчиной.

-- Сколько раз ты виделась с ним после того, как мы поженились? -спросил Бочерч.

Он старался не глядеть на жену, но настороженно прислушивался, нет ли фальши в ее голосе. Жинетт никогда не была лгуньей, но ведь и такого вопроса между ними никогда не возникало, надо признаться, и Бочерч был уверен, что все поголовно: и мужчины, и женщины -- постоянно лгут, когда приходится обсуждать столь щекотливую тему.

-- С 1946 года,-- сказала Жинетт,-- я встречалась с ним только дважды -- вчера и сегодня.

-- Почему же через столько лет ты вдруг решила позвонить ему вчера?

Жинетт протянула руку к ночному столику, вытащила из лежавшей на нем пачки сигарету. Машинально Бочерч дал ей прикурить. Она снова легла на кровать, положив голову на валик, выпуская кольца дыма вверх над собой.

-- Не знаю,-- призналась она.-- Любопытство, ностальгия, чувство вины -- все эти средневековые чувства вдруг обрушились разом на меня, мне захотелось вспомнить то время, когда я была молода. А вдруг я теперь долго не увижу Париж? К тому же мне хотелось освежить кое-какие воспоминания, уточнить их... В общем, не знаю. У тебя никогда не появлялось желания встретиться со своей первой в жизни девушкой?

-- Нет,-- понуро сказал Бочерч.

-- Ну, может, мы, женщины, скроены иначе. Или это касается только француженок. Или только меня одной.-- Она, прищурившись, смотрела на потолок через плавающие облачка дыма.-- Тебя не волнует, что было потом?

-- Нет,-- хмуро отрезал Бочерч. Он ничего не сказал ей о той мысли, которая его внезапно посетила там, на улице, когда он увидал их вдвоем, мысль о возможном ее уходе от него.

-- Мы выпили по паре кружек пива у собора Парижской Богоматери, потому что он привел меня туда однажды, в день моего рождения. Не прошло и десяти минут, как он начал говорить о политике, о своих проблемах и о возможной своей ссылке в Швейцарию. Хотя эту тему затронула я, так что тебе не в чем его обвинять.

-- Я ни в чем его не виню,-- сказал Бочерч.-- Но все же... почему ты ничего не сказала мне об этом вчера?

-- Я подумывала о том, что смогу сама переправить через границу эти деньги, чтобы тебя не беспокоить. Потом сегодня я решила, что таким образом поступлю несправедливо по отношению к тебе и что тебе самому нужно поговорить с Клодом.-- Она, подняв голову, бросила на него пытливый взгляд.-- Разве я была не права?

-- Права,-- ответил он.

-- Я не могла себе и представить, что ты обойдешься с ним так сурово,-сказала Жинетт.-- Ты себя вел в его компании так, как никогда прежде. Ты не был похож на самого себя. Ты всегда такой милый, такой обходительный с людьми. Но ты был настроен против него с самого начала и воспринял его в штыки.

-- Это -- правда,-- сказал Бочерч, не удостаивая ее своими объяснениями.-- Послушай,-- продолжал он,-- если тебе не хочется мне обо всем этом рассказывать, то лучше не надо.

-- Нет, надо,-- огрызнулась Жинетт.-- В таком случае ты лучше поймешь, почему я должна помочь ему, если смогу. Ты лучше поймешь его, меня.

-- Неужели ты считаешь, что я тебя не понимаю? -- с удивлением спросил Бочерч.

-- Не очень хорошо,-- ответила Жинетт.-- Мы всегда так сдержанны друг с другом, всегда так вежливы, всегда опасаемся, как бы не сболтнуть лишнего, чтобы, не дай Бог, не нанести друг другу обиду или даже оскорбление...

-- Что же в этом дурного? -- искренне удивился Бочерч.-- Я всегда считал, что это одна из причин, сделавшая наш брак таким крепким, таким продолжительным.

-- Крепким! -- усмехнулась Жинетт.-- Где ты видел крепкие браки?

-- К чему, черт бы тебя побрал, ты клонишь, никак не пойму? -возмутился Бочерч.

-- Не знаю,-- вяло ответила Жинетт.-- Не жди ничего особенного. Может, я соскучилась по дому, правда, я не знаю, где мой дом. Может, нам не стоило приезжать в Париж. Может, потому, что я была глупой маленькой девчонкой здесь, в Париже, и по инерции обязана вести себя точно так, как глупая маленькая девчонка, когда я снова здесь, хотя я уже трезвомыслящая американская матрона. Я похожа на здравомыслящую американскую матрону, Том? Что скажешь?