Ирвин Шоу - Матрос с 'Бремена' (сборник рассказов)

-- Так давай, продолжай,-- ободрила его Фрэнсис.

-- Когда я думаю о Нью-Йорке, в воображении моем возникают девушки -множество разных девушек: евреек, итальянок, ирландок, полек, китаянок, немок, негритянок, испанок, русских; все они проходят перед моими глазами, словно на параде. Не знаю, может, я в этом оригинален или любой мужчина испытывает точно такие же чувства, как я, но в этом городе у меня такое ощущение, что я постоянно присутствую на пикнике. Мне нравится сидеть поближе к женщинам в театрах -- рядом со знаменитыми красотками, которые затратили на свой туалет часов шесть, не меньше. На футбольных матчах люблю смотреть на молодых девушек с покрасневшими щечками, а когда наступает теплая погода, люблю смотреть на девушек в легких летних платьях.-- Он выпил виски до конца.-- Вот и вся история. Ты просила меня рассказать тебе об этом, помнишь? Да, я не могу ничего с собой поделать,-- я смотрю на них. Да, я их всех хочу.

-- Ты их всех хочешь,-- повторила без особых эмоций Фрэнсис.-- Сам признался.

-- Ты права.-- Теперь его заедала злость, и ему было наплевать,-- зачем она заставила его при ней раскрыть душу.-- Ты ведь затронула эту тему, так что нужно довести нашу дискуссию до конца.

Фрэнсис, допив бренди, сделала несколько лишних глотков.

-- Но ты говоришь, что любишь меня.

-- Да, люблю, но я их всех хочу, вот в чем дело. Ну да ладно, о'кей.

-- Но ведь я тоже привлекательная женщина,-- напомнила Фрэнсис,-нисколько не хуже их.

-- Ты очень хороша,-- искренне откликнулся Майкл.

-- Разве я тебя не устраиваю? -- Она умоляюще глядела на него.-- Я -хорошая жена для тебя: отличная хозяйка, надежный друг. Я готова сделать для тебя все на свете!

-- Знаю.-- Майкл взял ее за руку.

-- Тебе хотелось бы обрести свободу...

-- Ша!

-- Говори правду! -- Она вырвала руку из-под его ладони.

Майкл постучал ногтем по краешку бокала.

-- О'кей! -- мягко подтвердил он.-- Иногда у меня возникает такое чувство -- потребность в свободе.

-- Ну, в таком случае,-- Фрэнсис с вызовом забарабанила пальчиками по столу,-- как только ты скажешь...

-- Не будь глупышкой! -- Майкл резким движением пододвинул к ней свой стул и похлопал ее по бедру.

Она вдруг начала плакать, поначалу тихо, собирая слезы в носовой платочек, низко наклонившись над столом, чтобы ее состояния не заметили посетители.

-- В один прекрасный день,-- бормотала она сквозь слезы,-- ты сделаешь решительный шаг...

Майкл молчал; наблюдал, как бармен медленно снимает кожуру с лимона.

-- Разве не так? -- хрипло вопросила Фрэнсис.-- Ну, говори, не стесняйся! Разве это не входит в твои планы?

-- Может быть,-- рассеянно отозвался Майкл и отодвинул стул на прежнее место.-- Откуда, черт подери, мне знать?

-- Ты прекрасно все знаешь! -- настаивала на своем Фрэнсис.-- Ты же знаешь,-- чего скрывать?

-- Да,-- помолчав, признался Майкл.-- Знаю.

Фрэнсис сразу же перестала плакать. Еще два-три всхлипа в платочек, и она отложила его в сторону. По ее лицу теперь ни о чем нельзя было судить,-лицо как лицо.

-- В таком случае сделай мне небольшое одолжение.

-- Пожалуйста!

-- Прекрати постоянно говорить о том, как хороша та или иная женщина. "Какие глазки, какие пышные груди, какая дивная фигурка, какой замечательный, глубокий голос!" -- передразнивала она.-- Можешь восторгаться ими, только про себя. Мне это неинтересно! Противно!

-- Хорошо, прости меня, я только так отныне и буду поступать.-- Он жестом позвал официанта.

Фрэнсис скосила на него глаза.

-- Еще один бренди,-- заказала она, когда тот подошел.

-- Два,-- поправил Майкл.

-- Да, мэм; слушаюсь, сэр.-- Официант пятился спиной назад.

Фрэнсис холодно смотрела на мужа через стол.

-- Может, позвонить Стивенсонам? Сейчас так хорошо в деревне.

-- Да, позвони!

Она встала со своего места и через весь зал пошла к телефонной будке. Майкл, наблюдая за ней, думал: "Какая все же она красивая женщина! Какие у нее замечательные, стройные ноги!"

ВОЗВРАЩЕНИЕ В КАНЗАС-СИТИ

Эрлайн, открыв дверь в спальню, тихо прошла между кроватями-"близнецами". В тихой комнате слышалось лишь легкое шуршание ее шелкового платья. Шторы были опущены, и острые, тонкие лучи запоздалого полуденного солнца проникали лишь в одном или двух местах -- через щели оконных рам. Эрлайн смотрела на спящего под двумя одеялами мужа. Его типичное, помятое лицо боксера, с разбитым носом, мирно покоилось на мягкой подушке, а волосы скучерявились, как у мальчишки, и он негромко похрапывал, так как дышал только через полуоткрытый рот; на лбу у него выступили крупные капли пота. Эдди всегда потел -- в любое время года, везде, в любом месте. Но сейчас, заметив на нем привычный пот, Эрлайн вдруг почувствовала, что это ее раздражает.