Ирвин Шоу - Ставка на мертвого жокея (сборник рассказов)

-- Как в старые, добрые времена,-- молвил Притчард, когда снова зашагали к дому.-- Как во время старой, доброй войны.

-- Ах! -- взволнованно воскликнула Констанс -- ей никогда прежде не приходилось слышать выстрелы из пушек.-- Кстати, о войне: вы на ней были?

-- Участвовал помаленьку.-- Он широко улыбнулся.-- У меня своя была маленькая война.

-- Чем же вы там занимались?

-- Ночным пилотом был.-- И передвинул лыжи на плечах.-- Летал на отвратительном черном аэроплане в отвратительном черном небе. Как чудесно здесь, в Швейцарии, где расстреливают только снег.

-- "Ночным пилотом"...-- задумчиво повторила Констанс.

Ей было двенадцать лет, когда кончилась война,-- такая далекая, она не отложилась в ее памяти. Все равно что услыхать о выпускном классе, ушедшем из школы в жизнь за два поколения до тебя: все вокруг называют какие-то имена, даты, рассказывают о всяческих событиях, полагая, что тебе-то это известно, но ты ничегошеньки не понимаешь.

-- "Ночной пилот" -- что это такое?

-- Мы осуществляли перехват противника над территорией Франции. Обычно летали на малой высоте, чтобы не засекали радары и зенитки. Зависали над немецкими аэродромами, ожидая, когда их самолеты пойдут на посадку, и устраивали этим гуннам веселую жизнь.

-- Да, теперь я вспомнила! Вы те летчики, которые все время ели морковь. Ну, чтобы ночью лучше видеть.

-- Это только для прессы мы ели морковь,-- засмеялся Притчард,-- а на самом деле пользовались радаром: засекали их на экране и открывали огонь. Тут радар все же лучше моркови.

-- Много вы сбили самолетов? -- Констанс опасалась, чтобы слова ее не прозвучали слишком зловеще.

Притчард поздоровался с владельцем пансиона: тот стоял перед своей дверью и, задрав голову, пытался определить по небу, будет ли сегодня ночью идти снег.

-- К утру наметет сантиметров на двадцать... Пороша,-- предположил он.

-- Вы так думаете? -- Швейцарец с большим сомнением вглядывался в вечернее небо.

-- Гарантирую! -- заверил его Притчард.

-- Вы очень любезны,-- улыбнулся хозяин.-- Приезжайте в Швейцарию почаще.-- И удалился, закрыв за собой дверь.

-- Парочку,-- небрежно продолжал Притчард прерванную беседу.-- Мы сбили два вражеских самолета. Ну, могу я похвастаться перед вами, каким я был храбрецом?

-- Вы так молодо выглядите...

-- Мне тридцать. Ну сколько тебе должно быть, чтобы сбить самолет? Принимая во внимание плохие, громоздкие транспортные самолеты, нехватку горючего, кучу всевозможных чиновников и тыловых крыс, которые, протирая стекла очков, откровенно, вслух сожалели, что когда-то изобретен самолет.

В горах снова раздался глухой залп мортир. "Когда же они прекратят?" -подумала Констанс.

-- Вам никак не дашь тридцать,-- сказала она Притчарду.

-- Это потому, что я вел простой, здоровый образ жизни. Ну вот, мы пришли.-- Он остановился у одного из отелей, поменьше других, устроил лыжи в стоявшем рядом стеллаже, воткнул палки в снег рядом.-- Давайте выпьем здесь простую, здоровую чашку чаю.

-- Видите ли,-- начала Констанс,-- я вообще-то...

-- Ну, будет сегодняшнее письмо покороче на пару страниц, зато насыщеннее по содержанию, вот и все.-- Осторожно, едва прикасаясь, взял ее под локоть и повел к двери.-- А голову вымоете в другой раз.

Вошли в бар и сели за большой, тяжелый, с искусной резьбой деревянный стол. Других лыжников здесь не было, лишь несколько крестьян, под оленьими рогами из замши на стене, тихо играли в карты на кусках войлока и пили кофе из маленьких стаканчиков на ножке.

-- Я же предупреждал вас.-- Притчард разматывал шарф на шее.-- В этой стране теперь полным-полно швейцарцев.

Подошла официантка, Притчард сделал заказ по-немецки.

-- Что вы заказали? -- Констанс сразу поняла -- не только чай.

-- Чай с лимоном и черный ром,-- уточнил Притчард.

-- Вы считаете, что я должна выпить рома? -- усомнилась Констанс.

-- Все люди в мире обязаны пить ром,-- ответил он.-- Я не позволю вам совершить самоубийство в вечерних сумерках.

-- Вы говорите и по-немецки, да?

-- Я говорю на всех мертвых европейских языках -- на немецком, французском, итальянском и английском. Меня хорошо воспитали, чтобы я отлично чувствовал себя в мире, где свободно обменивается валюта.-- И облокотился на спинку стула, потирая застывшие костяшки одной руки о ладонь другой.

Пока, прислонив голову к деревянной панели стены, он смотрел на нее улыбаясь, она никак не могла решить, хорошо ей здесь или не очень.

-- Ну-ка, скажите: "Хай-хо, Сильвер!" Хочется послушать, как это у вас выходит.