Дукенбай Досжан - Шелковый путь

— Больше полудинара не получишь — упрямо твердил он. У покупателя совести оказалось тоже не больше: он предлагал за верблюда цену годовалой овцы.

Долго спорили, крикливо ругались базарный маклер и покупатель, не уступая друг другу. Спор то и дело переходил в ссору. Наконец, обессиленные, должно быть, почти договорились. Вид у каждого из них был как у больного, которого вот-вот покинет душа. Они уже перешли на шепот, начали заговорщически перемигиваться, потом ударили по рукам и порывисто обнялись, словно старые друзья, встретившиеся после многих лет разлуки. Кайрауку достался один динар, остальные деньги — целая горсть серебряных монет — бородач отправил в свой объемистый карман. «Плата за мои труды», — заметил он. Покупатель ушел восвояси, ведя на поводу верблюжонка, а маклер поспешил к воротам, чтобы поймать очередную жертву. Уж наверняка попадется ему в руки растяпа-кипчак, пригнавший свой скот на Кан-базар, и верткий делдал в два счета его околпачит, потребовав мзду за услугу «языка, рук и глаз».

Крепко зажав в ладони единственный динар, Кайраук направился к своей лошадке, стоявшей у коновязи. Теперь ему предстояло найти место, где состязаются кюйши. Он поехал трусцой, стараясь держаться подальше от пестрой базарной толпы. Напугал его делдал. Не приведи аллах еще с одним таким пройдохой встретиться. Эдак не мудрено и пешим остаться.

Неожиданно перед кюйши открылся сад. Густо росли там кусты и деревья, а на середине находился хауз. За хаузом виднелись айваны — глиняные возвышения для отдыха. В стороне плотным кольцом расселись муллы-чалмоносцы. Выше всех на огромном троне восседал остроглазый клинобородый, могучего телосложения человек. И хоть никогда не видел его кюйши, но сразу догадался, что это и есть прославленный правитель Отрара хан Иланчик Кадырхан, известный своей храбростью и простотой в обращении с людьми. Кайраук спешился, привязал повод к луке седла, подошел к молчаливой толпе. «Лазутчика казнить будут», — шепнул ему кто-то.

Судя по всему, благочестивые чалмоносцы были советниками хана; они ловили каждое слово, каждое движение грозного правителя; приложив руки к груди, то и дело подобострастно наклонялись они в его сторону, точно камыш под шквалом ветра. Кайраук впервые лицезрел живого хана и залюбовался его внушительным, величественным видом. Хан поднял большой палец, и в тот же миг двое джигитов выволокли из-за хауза рослого человека. Дойдя до середины площадки, человек рванулся, оттолкнул обоих джигитов и, бросившись на колени, склонил голову к ханским ногам.

Наместник Отрара был суров и непреклонен. Он с отвращением говорил о предательстве этого человека по имени Бадриддин, точно завистливая баба клеветавшего на родной кров Дешт-и-Кипчака. Ради корысти сговорился тот с подлыми врагами и выдавал им все секреты и государственные тайны, указывал на слабые стороны кипчакского войска. Рассказав об этом, повелитель обратился к советникам, застывшим в страхе и смирении, словно отара овец под палящим солнцем.

— Придумайте достойную кару для предателя! — повелел хан. На преступника, униженно уткнувшегося носом в рыжую пыль, он даже не посмотрел. Холодный и неприступный, сидел он на троне, точно каменное изваяние. Невзрачный старичок, прибывший с острова Барса-Кельмес, попросил разрешения говорить.

— Предлагаю преступника запереть в темницу, кормить мясом сома, поить прокисшим айраном, подстелив под него белую кошму. Через месяц от такой пищи он заболеет проказой, — сказал старичок.

Рослый безбородый военачальник, сидевший чуть поодаль, предложил:

— Загнать в топи, пусть растерзает его тигр-людоед.

— Отдать его на забаву двуглавой змее. Пусть подыхает в муках и судорогах, — подал голос еще кто-то.

— Связать его и разуть. Пусть голые пятки ему лижет корова. До тех пор, пока не околеет от щекотки!

Но еще более изощренное наказание придумал старец из Кызылкума:

— Крепко привязать его к срубу высохшего колодца и размеренно капать холодной водой ему на голову в одно и то же место. Через трое суток он обезумеет.

Повелитель опять поднял большой палец. Это означало, что он одобряет наказание. Казнь простая, бесхитростная, но достаточно мучительная. Бросят в колодец, привяжут так, чтобы не мог шелохнуться, и капля за каплей начнут водой долбить ему висок.

— Пусть умом тронется негодяй!

Хан взмахнул рукой, двое джигитов схватили осужденного под мышки и поволокли, не обращая внимания на сопротивление и отчаянные вопли. Впрочем, вскоре они стихли.