Джованни Боккаччо - Амето

XIII

Пока Амето разглядывал, изучал, разбирал и мысленно подтверждал дивную красоту подошедших нимф, Теогапен умолк, порадовав дам, и Лия обратилась к нему с такими словами:

- Да вознаградят тебя боги за высокий труд, ты усладил наш слух своим стихом, как истомленного благодатный сон на зеленой траве и как жаждущего прозрачный студеный источник.

Теогапен ничего не возразил на похвалу, но прислушался к толпе заспоривших пастухов и пригласил дам выслушать и рассудить их пренье. Тут один из них, Акатен, пастух, пришедший из Академии, стал хвастаться, будто он превзошел всех в сноровке пасти стада, да еще вызвался доказать это, состязаясь в стихах с Альцестом, пастухом из Аркадии; тот согласился в стихах же ему ответить, и оба, изготовившись, стали друг против друга. По общему согласию, приговор вверили внимающим дамам, после чего Теогапен вызвался помочь стихам напевом своей свирели и приготовил победителю пышный венок. Раздув горло и выпятив щеки, он послал в скрепленные воском тростинки долгий выдох, разрешившийся широким звуком, пробежал проворными пальцами по скважинам, наигрывая приятную мелодию, и кивком распорядился Альцесту начинать, а Акатену сменять его в свой черед. И Альцест начал:

XIV

Альцест. Едва лишь из Аврориного лона

выходит Гелиос, своих овец

веду я в горы по тропинкам склона;

и, пастбища достигнув наконец,

отыскиваю им траву по вкусу,

в какой еще не хаживал косец.

Послушны, смирны, недоступны гнусу

они в горах тучнеют таково,

что не уесть и волчьему прикусу,

Акатен. А я держусь обычая того,

какой у сицилийцев в обиходе

пастух толковый предпочтет его.

Чем утомлять овец на переходе

по горным кручам, не избрать ли дол,

как более привычный их природе?

И корм хорош - куда бы ни пришел,

и в молоке всегда такой достаток,

что не вместит удоя и котел.

Ягнятам - сколько б ни толкали маток

не выпить и толику, а ведь их

не перечесть в моих стадах, ягняток.

А волк загубит одного-двоих

от этого я тоже не внакладе;

приплод обилен на лугах моих.

Овечек вывожу я по прохладе

и вовсе не стегаю их прутом

ни для острастки, ни привычки ради;

насытившись на пастбище, гуртом

они к ручью спускаются напиться

и вновь пасутся, чтобы пить потом.

И вам, аркадским, с нами не сравниться;

у вас-то и овец наперечет,

того гляди, их можете лишиться.

У вас не то что корма, но и вод

в достатке нет - а похвальбы немалы,

мол, вы одни - пастушеский народ.

Альцест. Обильны влагой горные привалы,

чиста вода ключей и родников,

буравящих расселины и скалы.

Твои же тянут с низких бережков

водицу с илом, сколько не повадно,

и мрут от корчей либо червяков.

Притом они строптивы, дики, жадны,

что ни попало на лугу едят,

не столько травоядны, сколь всеядны;

такой пастьбой они себе вредят

и молоко от этого дурное

и мало чем полезно для ягнят.

Но горная трава совсем иное

творит образованье молока,

и нет его вкусней, когда - парное;

и пусть дорога на верхи тяжка,

зато уж корм отменно благотворный,

и трав Локусты нет наверняка.

И множит плодовитость воздух горный

ведь каждая вторая тяжела,

и весь приплод здоровый и отборный.

И коль овца всю жизнь в горах жила,

то никаких укрытий ей не нужно,

и солнце ей не причиняет зла.

А если жарко очень уж и душно,

я за свирель веселую берусь,

и овцы мне внимают простодушно.

И спать-то иногда я не ложусь,

от ветра их ночного сберегая,

и равно о любой всегда пекусь.

Акатен. Ночлегами я не пренебрегаю,

а вот свирель мне вовсе ни к чему

и овцам тоже, так я полагаю.

У них свои дела, и посему,

отару поручив господней воле,

я набиваю брюхо и суму.

Но если приглядится кто подоле

к твоим с моими - заключит впопад,

что у меня овец куда поболе;

забота наша - умноженье стад,

а у тебя - пусть хороши, да мало,

причем прибыток менее затрат.

Ну, что ответишь? Видно, в цель попало

сужденье очевидное мое.

Альцест молчит - молчанье знак провала.

Альцест. Твои слова - притворство и вранье,

поэтому, тебе, же в посрамленье,

бахвальство развенчаю я твое.

Ты первый стал сегодня в нашем пренье

богатству и скоту вести подсчет,

а мы ведь о пастушеском уменье

решили петь, но умный разберет,

кто высказался тут по сути дела,

а кто из нас невесть о чем поет.

Акатен. Выходит, спору нет еще предела?