Чарльз Сноу - Наставники

- Мне помнится, вы говорили...

- К сожалению, у меня нет времени на дискуссии, Элиот. Меня с самого начала беспокоили эти выборы. Все это весьма прискорбно. Я должен был опомниться гораздо раньше.

- Разве так можно - предупреждать своих союзников, что вы переходите на сторону врага, всего за день до выборов? - с возмущением воскликнул я.

- Меня втянули в вашу партию почти насильно! - огрызнулся Кристл.

- Сейчас это неважно! Вы обязались поддержать Джего. Браун знает о вашем решении?

- Я не хотел извещать Джего до разговора с Брауном. Мне придется объяснить ему, почему я решил проголосовать за Кроуфорда. А ведь совсем недавно мы понимали друг друга без всяких объяснений. Да, прискорбно. Ну, ничего не поделаешь. - Он пристально посмотрел на меня. - Надеюсь, вы понимаете, что я извещу Джего? Он бы не справился с обязанностями ректора. Даже через сотню лет. Я спасаю колледж от непоправимой ошибки. Сейчас вам кажется, что вы правы, но потом вы сами будете меня благодарить.

Он не снимал плаща, не садился, но разговаривал со мной довольно долго. Ему не хотелось встречаться с Брауном, он был бы рад уклониться от этого объяснения - не потому что боялся его, как боятся иные слабовольные люди противостоять человеку с сильной волей, а потому что был мягкосердечным и не хотел расстраивать друга, да еще потому, что чувствовал себя виноватым перед ним. Как Джего ненавидел ту дорогу, по которой он шел, подгоняемый честолюбием, и которая шаг за шагом привела его к необходимости унизиться перед Найтингейлом, так Кристл ненавидел путь компромиссов, приведший его - незаметно, но неумолимо - к ссоре с другом и нарушению взятых на себя обязательств. Все получилось как бы само собой. Злобно оправдываясь, он сказал, что потом мы будем его благодарить. Он чувствовал раздвоенность с самого начала и поэтому соглашался на компромиссы. Он не был хозяином положения - вот что особенно сильно раздражало его и настраивало против друга.

Ему никогда не нравился Джего, и он согласился поддерживать его только ради Брауна. А потом, из-за любви к власти, принялся искать обходные пути. Он заставил кандидатов пообещать, что они проголосуют друг за друга. И все же его одолевали сомнения. Не слишком ли часто он уступает Брауну? Его дружеская привязанность была искренней и сердечной, но лишаться власти даже ради дружбы - ему, разумеется, не хотелось. Верно ли он поступил, согласившись поддерживать Джего, потому что тот нравился Брауну? Правильный ли Браун сделал выбор?

Теперь-то Кристл был твердо уверен, что Джего нельзя пропускать в ректоры: он мешал бы Кристлу властвовать и проводить реформы в колледже. Под управлением Джего колледж наверняка не приумножил бы своих богатств и не приобрел бы солидной репутаций.

Время шло, и эта мысль все сильнее угнетала Кристла. Ему бывало легко только на совещаниях с нашими противниками: вступая с ними в соглашения, заставляя основных кандидатов проголосовать друг за друга или подыскивая компромиссную кандидатуру, он ощущал свою реальную силу. Всякий раз, когда ему приходилось договариваться с ними, он чувствовал, что судьба колледжа зависит от него. Да, только на этих совещаниях он и становился самим собой!

Интересно, думал я, в какой степени нынешнее решение Кристла продиктовано уязвленным тщеславием? Могло ли так быть, что он смертельно оскорбился, когда Джего стал защищать Винслоу и высмеивать дар сэра Хораса, могло ли так быть, что этот поступок Джего переполнил чашу его терпения и он решился наконец перейти в лагерь наших противников? Самолюбие, зависть и тщеславие - вот три кита, на которых держится человеческий эгоцентризм, и, проживи в каком-нибудь сообществе достаточно долго, нельзя не заметить, что эти чувства почти всегда доминируют над всеми остальными. Не поддерживалась ли моя собственная неприязнь к Кроуфорду в какой-то степени тем, что однажды он назвал меня несостоявшимся адвокатом?

Я не знал - да не знаю и сейчас, - когда Кристл признался самому себе, что не станет голосовать за Джего. Наверняка не сразу - хотя давно, очень давно, бессознательно вступил на ту дорогу, которая привела его к сегодняшнему решению. Договариваясь с нашими противниками заставить кандидатов проголосовать друг за друга, он, по всей вероятности, искренне верил, что борется за победу Джего. Он не скрывал от меня и Брауна, что борется без всякого энтузиазма, а между тем его подсознательная неприязнь к Джего постепенно усиливалась. Но в то время он еще, видимо, думал, что проголосует за Джего. Даже сколачивая оппозиционную группу, он собирался проголосовать за Джего - если нам не удастся найти компромиссного кандидата. Он, должно быть, верил этому еще семнадцатого декабря, когда пришел к Брауну, чтобы предложить ему баллотироваться в ректоры. Да, он верил этому, однако люди порой искренне верят в свои намерения, зная в глубине души, что никогда их не осуществят. Мне кажется, что именно так и вел себя Кристл после похорон Ройса: он думал, что если мы не найдем компромиссного кандидата, то он проголосует за Джего, а в глубине пущи, не признаваясь себе, знал, что этому не бывать.