Натаниель Готорн - Книга чудес

«Вот удивительно! – подумала Пандора. – Но что скажет Эпиметей? И сумею ли я завязать узел снова?

Попытка Пандоры завязать узел заново ни к чему не привела: это было выше ее сил. Шнур распутался столь внезапно, что она совершенно ничего не запомнила. У девочки даже голова пошла кругом, когда она попыталась представить себе, как он выглядел. Поэтому ей пришлось оставить сундук в покое и дожидаться прихода Эпиметея.

«Но если он увидит, что узел развязан он наверняка подумает на меня, – решила Пандора. – Как бы заставить его поверить, что я не заглядывала в сундук?»

Внезапно шалунье пришло в голову, что ее в любом случае будут подозревать в том, что она открывала сундук. А потому не лучше ли ей и впрямь открыть его? Ах, глупая проказница Пандора, ты должна была думать только о том, чтобы поступать хорошо и не делать дурного, а не о том, что скажет или чему поверит Эпиметей. Может быть, она так и сделала бы, если бы существо на крышке сундука не смотрело на нее таким завораживающим взглядом. Кроме того, ей опять послышался тихий шепот внутри сундука, на этот раз гораздо явственнее, чем раньше. Она не могла сказать, была ли то игра воображения или она действительно что-то слышала, а может, ее собственное любопытство нашептывало ей:

– Выпусти нас скорее, милая Пандора, выпусти нас! Мы будем тебе славными товарищами в играх, только выпусти нас!

«Кто бы это мог быть? – подумала Пандора. – Значит, в сундуке сидит кто-то живой! Наверное, так!

Я взгляну туда один раз, только один разочек, а потом снова захлопну крышку! Что тут дурного, если я взгляну один раз?»

Однако нам пора посмотреть, что делает Эпиметей.

В первый раз с тех пор, как Пандора поселилась в его доме, Эпиметей решил поискать развлечений один, без своей маленькой подруги. Но он не получил от этого ни малейшего удовольствия. Он не нашел ни сладкого винограда, ни спелых смокв (если у Эпиметея и был недостаток, так это его страсть к смоквам): те, что попадались ему, перезрели и были страшно приторны. И в сердце у него не было той радости, которая так часто заставляла его раньше заливаться звонким смехом. Он казался таким встревоженным, что никто из товарищей не мог понять, что с ним происходит. Впрочем, он и сам не понимал это, как и остальные. Вы, конечно, помните, что в то время счастье было уделом всех живых: мир еще не познал другого состояния. Никто из детей, посланных на землю веселиться, никогда не знал ни болезней, ни горестей.

Сообразив, наконец, что он только мешает общему веселью, Эпиметей решил возвратиться к Пандоре, настроение которой как нельзя лучше соответствовало его собственному. Желая сделать подруге приятное, он нарвал цветов и сплел венок, который собирался надеть ей на голову. Розы, лилии, померанцы и другие цветы были очень красивы и еще долго сохраняли нежный аромат, а сам венок был сплетен так искусно, что большего нельзя было и ожидать от мальчика. Пальцы девочек всегда казались мне более проворными в этом деле, хотя в то время мальчики умели плести венки гораздо лучше, чем теперь.

Я забыл сказать, что по небу довольно давно ползла огромная черная туча. Как раз в ту минуту, когда Эпиметей достиг дверей своего жилища, она начала заслонять солнечный свет, окутывая землю густым мраком.

Эпиметей вошел очень тихо, так как ему хотелось подкрасться к Пандоре сзади и надеть ей венок на голову раньше, чем она заметит его. В осторожности, однако, не было никакой надобности. Эпиметей мог войти хоть походкой взрослого человека, хоть тяжелой поступью слона – Пандора все равно ничего не услышала бы, так как была слишком занята своим делом. В эту минуту девочка как раз положила руку на крышку сундука, собираясь открыть его. Если бы Эпиметей закричал, Пандора, вероятно, отдернула бы руку, и роковая тайна сундука так и осталась бы тайной. Но Эпиметею, хоть он и не показывал этого, самому хотелось узнать, что скрывается в сундуке.

Увидев, что Пандора собирается поднять крышку, он решил, что не допустит, чтобы его подруга завладела тайной в одиночку. Если в сундуке находится что-нибудь ценное, он тоже получит свою долю! Как видите, после всех своих благоразумных речей о необходимости сдерживать любопытство, Эпиметей поступил так же дурно и легкомысленно, как Пандора. Поэтому всякий раз, когда мы будем упрекать девочку за случившееся, мы не должны забывать и об Эпиметее.

Когда Пандора подняла крышку, в доме было уже совсем темно, так как тучи заслонили солнце и, казалось, похоронили его навеки. Некоторое время в облаках слышалось глухое ворчание и рокотание, которое завершилось страшным раскатом грома.