Владислав Вишневский - Кирза и лира

— Пашке не надо… Он пусть закусывает. Ты закусывай, давай, Паха, закусывай. Валька, отвали от его банки. Отдай Пашке консервы, пусть заест. — Командует застольем Генка.

— Она так вкусно пахнет…

— Кто, рыба?

— Светлана, балда! Она такая нежная, мягкая…

— А-а! Ещё бы! Девочка что надо. — В восхищении, Генка причмокивает губами. — Я бы сам не прочь… — с опозданием, но резко спохватывается. — Нет, нет, я не про твою Светлану говорю, нет! Чуваки, держите его, держите. Пашка, ты что, обалдел! Брось гирю, брось! Я же вообще говорю, не про неё. Я абстрактно. — Выждав, Генка спрыгивает со стола, с опаской отступает. — Ну, ты смотри, сразу заводится, с пол-оборота. Я же просто так, образно… Чего вспыхивать?.. — и переводя опасную тему в шутку, детским голосом пищит. — А маленьких бить нельзя!..

— Генка!..

— Пашка!..

— Артур!..

— Валька!..

— За дружбу!..

— За нас!..

Мы обнимаем друг друга за плечи, склоняемся над столом, как в танце «Сиртаки». Вот она наша армейская дружба, навек, до конца!

— Чуваки, рассказать хохму, как я импотентом был? — разряжая сентиментальность обстановки, предлагает Филиппок.

— Ты? Как это?

— Да как раз перед армией.

— Давай.

Оторвавшись от стаканов, приготовились внимательно слушать. Тема-то совершенно незнакомая, абсолютно фантастическая, жутко интересная.

— Давай, Валек, фантазируй.

— Какая фантазия, ты что, старик, полная быль! В общем… Никому не рассказывал… Да… Короче. У меня одна девочка в школе была, тоже, как Люда Гурченко. Персик! Яблочко! Такая же красивая, как Мэрилин Монро у Пахи, ага. Даже лучше. Ну, короче, получилось так. Я тогда уже точно знал, что меня вот-вот в армию заберут, а Галка моя, чуял, точно меня не дождётся, не удержится. Ну, в смысле чики-чики! Ага! Я же вижу, как она попкой крутит. Надо думаю распечатать её, успеть. Однажды прихожу к ней домой, её родители на работе были, времени, значит, у нас море. Я, то да сё, разогрел её, по-обжимал, по-мацал. Она плывёт уже, вижу, и у меня давно всё горит, готово — колом член стоит, ну я и давай её уговаривать. Наверное с час провозился, уговаривая… Короче, добился, чуваки, уговорил. Х-ха! Раздел её, и… а он, гад, бах, член мой, и упал вдруг, отключился, представляете! Вырубился! Как тряпка… висит… даже хуже.

— Ёпт…

— Не может быть?

— Ты раздел, а член не встал?.. Такого не может быть? — не верит Генка. — Так не бывает.

— Я тебе говорю, бывает! Полный Шопен! Слушайте дальше. Она смотрит на меня, ни чего не поймет, елозит подо мной. Уже вижу, вырывается — ну, сколько, мол, ждать? А у меня в голове замыкание, аж проводка дымится, ничего не пойму. Как так, думаю, только что стоял, гад, чуть трусы не порвал!.. А щас упал! Злюсь, короче, на себя страшно, нервничаю. Полный Шопен! А он не встает и всё! Я туда, сюда… Короче, не встал, падла, и копец! Тьфу, ты! Полностью облажался я перед девчонкой, представляете, полностью.

— Выпьем? — поймав паузу, с высоким сочувствием предлагает бывший санитар-фельдшер Артур. Тема похоже медицинская.

— Кочумай, Ара, за это не пьют. — Со знанием дела, обрывает Генка.

— И что, Валька, всё?

— Нет, нет, не всё! Слушайте дальше. Я почти неделю был в расстройствах. Думал, копец мне, заболел. Туда, сюда… Да нет, вроде, по-ночам и утром, вижу, стоит. Ведро можно носить… Можно! Ведро — не ведро, но гантелю запросто держит, я пробовал. Ага… Ну, значит, думаю, всё нормально. Вылечился! Правда, пару раз, для проверки, втихаря, в туалете затвор передёрнул, вижу, нормально работает, стреляет… Я повеселел.

— Ну?!

— Что ну-ну? Ну, я опять, значит, наведываюсь к ней, надо же доказать. Опять дома только она. Я давай её заводить. Только это я приступил к длительной осаде, как она тут же, вдруг, раз, и — сама! — сбрасывает с себя платье, а под платьем уже голяк. Голая уже вся, чуваки! Представляете, го-ла-я! Уже сама хочет, мол, — на меня, бери! Я прямо оторопел от неожиданности. Затрясло меня всего — такая картинка красивая, чуваки. Не устоять! Ура, думаю! Скорее нацеливаюсь, и, верите, нет, у меня опять, бах, и упал. Сволочь! И не встает, гад!.. Ни в какую не встает, предатель! Представляете? Я чуть не взвыл!

— Не может такого быть, Валька! Не мо-жет. Почему так? У меня, например, всё время стоит. Только подумаю, а он уже всё, встал… — не соглашается Генка. — Вот как сейчас, например…

— Да подожди ты со своим «щас», не перебивай, здесь все такие. — Лёгким подзатыльником Артур останавливает оппонента. — Ну, и…

— И я так же думал, что не может быть. Короче, я туда, сюда, а он никак — висит, гад, как тряпка, даже хуже. Вот, падла, думаю, ну, погоди! А она, представляете, чуваки, с таким бабским презрением на меня смотрит, и говорит: «Ты, наверное, Валечка, слабак у нас, да! Ты — импотент, наверное?»