Ирвинг Стоун - Происхождение

- Да, но, чтобы конкурировать с Альпами, дама эта должна быть, по меньшей мере, на несколько голов выше всех других женщин, - сострил Чарлз...

Доктор Дарвин еще не вернулся с вызовов, сестры Чарлза были заняты переодеванием к обеду.

- Пока не все в сборе, у меня есть время похвастаться перед вами нашим садом, - обратился Чарлз к гостю, как только тот спустился в гостиную. Это гордость здешних мест.

- Цветы для англичанина, - высокопарно изрек Седжвик, - все равно что тюлений жир для эскимоса. Их красота согревает нас всю зиму.

Они прошли мимо домика садовника и конюшни - туда, где начинался главный сад, заложенный доктором Дарвином и его покойной женой Сюзанной лет тридцать тому назад. Кругом виднелись цветочные бордюры, а по стенам вился издававший особый аромат позднего лета дикий виноград - цвета темной ржавчины, желтый и малиновый. Клумбы почти все были засажены исключительно одними анютиными глазками, но здесь же встречались островки с лобелиями, жабреем и гвоздикой разных оттенков. Дальше рос четырехфутовый дельфиниум, а за ним - высившиеся, подобно часовым, мальвы, достигавшие добрых пяти футов. Отдельную территорию занимали розы, вьющиеся по шестам, кусты и целке деревья.

- Похоже, что вы раздобыли превосходного садовника, - заметил Седжвик.

- Не мы. Джозеф сам нашел нас, когда отец был еще только занят постройкой Маунта. Теперь нашим огородом занимается его сын. На рынке мы покупаем совсем немного: приправы, мясо, молоко. Мать не позволяла отцу держать коров, потому что их мычание по ночам казалось ей слишком грустным и она не могла уснуть.

Огород был обнесен кирпичной стеной, вдоль которой шпалерами росли персики, сливы и груши... Профессор и Чарлз шли мимо грядок картофеля, моркови, бобов, репчатого лука и накрытой соломой клубники; сверху все это защищалось от птиц сеткой. Дальше располагались грядки с капустой обычной, цветной и брюссельской (последнюю всегда собирали к рождеству, хотя, как и молодая картошка, она бывала съедобной уже весной, правда лишь на очень короткое время). Оба они с удовольствием осмотрели также грядки с мятой, ревенем и петрушкой.

- Фрукты мы запасаем на зиму, варим сливовое и раа-. ное другое варенье.

Глубокий вздох вырвался из могучей груди Седжвика.

- Да, наше холостяцкое житье в Кембридже, сдается мне, подходит разве что одним аскетам.

Чарлз повернул к дому.

- Сестры уже наверняка спустились. Еще минута - и желтый фаэтон отца покажется на повороте.

Когда они проходили через занимавшую оба крыла дома библиотеку, высокие потолки которой опирались на мраморные колонны, Седжвик ласково касался стоявших на полках в нише любимых книг, на корешках которых значились имена греческих и римских классиков. Остановившись у другой ниши, он увидел произведения Чосера, Мильтона, Поупа, Драйдена, Голдсмита, Вальтера Скотта, Шекспира.

- А здесь собраны современные авторы, - пояснил Чарлз, указывая на последнюю нишу перед входом в зимний сад, примыкавший к библиотеке.

Седжвик поставил обратно томик "Тайн Удольфо", пользовавшийся в те годы популярностью.

- Что, все эти романы можно... читать? - спросил он с видом крайнего недоумения на красивом загорелом лице. - Я так и не прочел ни одного.

- Всякое бывает: встречаются и хорошие, и плохие, и так себе. Заранее трудно определить. Когда кто-нибудь из семьи отправляется в Лондон, его всегда просят привезти книгу поинтересней. Случается, что "плохие" - как раз самые интересные. Нередко мы читаем вечерами вслух, по очереди. Сидеть при этом у камина, когда за окном холод, какой бывает у нас в Шропшире зимой, - что может быть чудесней! У Веджвудов, родственников матери, вслух вообще читают круглый год. Порой мы, правда, как у нас говорят, совершаем "объезды", то есть попросту пропускаем скучные места.

Они вошли в открытые двери оранжереи; воздух, душный и влажный, слегка отдавал запахом болота. Застекленная крыша свободно пропускала солнечный свет и тепло.

Сестры Чарлза тем временем успели привести себя в наилучший вид: ради встречи со знаменитым профессором Адамом Седжвиком они завили волосы щипцами.

Мужчины прошли в дальний конец зимнего сада, где Каролина (ей шел уже тридцать второй год) хозяйничала за чайным столиком. По обеим его сторонам росли папоротники, калы, розовая и красная герань, на деревянных полках стояли растения в горшках, а в небольших короб-КЙХ - терракотовые горшочки с хризантемами, георгинами, белыми фиалками.