Ирвинг Стоун - Происхождение

После почтительнейших заверений в дружбе, Седжвик перешел к делу:

"Не знай я Вас как человека доброй души и чести, не стал бы писать всего этого... Книгу Вашу прочел скорее с болью, нежели с радостью. Местами она восхитительна, местами же я смеялся до колик; отдельные взгляды повергали меня в печаль, ибо они представляются мне в корне ошибочными и вредными, о чем и скорблю. Предлагаемая Вами человечеству структура развития столь же чудовищна, как и локомотив епископа Уилкинса, на котором он хотел довезти нас до Луны.

...Я ставлю первопричиной волю господню и могу доказать, что она вершится на благо тварей его. И суждение мое непоколебимо, будь оно выражено в словах или, тем паче, в логических построениях. У природы не только физическое, но и моральное, метафизическое начало. И всякий отринувший эту двойственность безнадежно погряз во грехе... Вы не связали первое со вторым, напротив, насколько я понял по некоторым примерам, усердствуете в обратном.

Отдельные места в Вашей книге глубоко оскорбляют мои моральные воззрения".

Чарлз положил письмо на стол перед собою. Как оно его уязвило! И Эмму обличительная речь пастора огорчила настолько, что она не разрешила прочитать письмо даже старшим детям. Уже вечером перед сном Чарлз излил жене всю боль и горечь:

- До чего ж обидно читать: "Местами она восхитительна, местами же я смеялся до колик". Седжвик говорит, что пр-доброму ко мне относится, а сам выставляет меня на посмешище, вот, мол, дурак, годы корпел и напечатал нечто "в корне ошибочное и вредное". Он же знает, что я вею жизнь кропотливейше изучал естественную историю, и насмехается. Что может быть обиднее?

Целых два дня обдумывал он ответ, отвергая вариант за вариантом, и наконец решил написать просто: "Думаю, не найдется человека, которому не хотелось бы огласить результаты работы, поглотившей все силы его и способности. Я не нахожу вреда в своей книге; случись в ней неверные взгляды, их вскорости полностью опровергнут другие ученые. Уверен, вы согласитесь, что истину можно познать, лишь одолев все превратности судьбы".

Следующая отповедь появилась в "Эдинбургском обозрении", снова без подписи. Чарлз, Лайель, Гукер и Гексли собрались в "Атенеуме", просмотрели эту на редкость длинную статью и сообща пришли к выводу, что ни одному мало-мальски известному ученому в Англии не сохранить анонимности. Из статьи, хотя и неочевидно, следовало, что наступление на Чарлза подготовил Ричард Оуэн. Непонятно только, почему он предпочел остаться в тени.

Джозеф Гукер едва заметно улыбнулся:

- Трудно объяснить природу человеческую, это посложнее редкой тропической флоры или горных пород.

- Статья очень ядовитая и тонкая, - заметил Чарлз. - Вреда она принесет немало. К вам, Гексли, Оуэн относится весьма критически, вас, Гукер, просто ненавидит. Только к вам, Лайель, он не питает вражды. Считайте, что вам повезло.

- Наоборот, - Лайель широко улыбнулся. - Мне кажется, что меня обделили. А если подходить "весьма критически" к самому Оуэну, то не показательно ли, что за многолетнюю деятельность он не нажил ни учеников, ни последователей.

Четверо друзей расположились за рюмкой шерри в глубоких кожаных креслах: пополудни они решили перекусить и зашли в клуб. Чарлз развернул "Эдинбургское обозрение" и прочитал вслух: "Весь научный мир с огромным интересом и нетерпением ждал, когда наконец господ дин Дарвин соблаговолит привести убедительные доводы в пользу своей теории, касающейся основного вопроса биологии, и познакомит с этапами исследования, способного пролить свет на эту "тайну из тайн". И вот перед нами его книга, в ней изложены основные, если не все, наблюдения автора. После ознакомления с ними наше разочарование вполне объяснимо..."

Гексли не выдержал:

- Это ж зависть! Явная зависть! Он весь с ног до головы начинен завистью, как чахоточный - туберкулезными палочками.

Нападки участились, откровенные, злобные, не знаешь, откуда и ждать. В "Дейли ньюс" напечатали обзор, в котором Дарвина резко критиковали и уличали в плагиате у его же ученика, автора "Следов". В "Дневнике садовода" появилась весьма недружелюбная статья, удивившая Чарлза. Многие годы он печатал в этом журнале свои заметки. Затем последовал мощный залп от "Записок Эдинбургского

королевского общества", невразумительная статья в "Канадском натуралисте", а в "Северо-Британском обозрении", по всеобщему признанию, просто "варварская", написал ее преподобный Джон Дане, священник пресвитерианской церкви, вообразивший себя знатоком естественной истории.