Уильям Теккерей - История Пенденниса, его удач и злоключений, его друзей и его злейшего врага

- Почему же не буду? - живо отозвался Пен. - С такой-то женой? Первая моя любовь была отдана другой. Я сломленный жизнью человек. Но я стал бы любить тебя нежно и преданно. Я растерял немало иллюзий, но надежды еще сохранил. Я знаю, у меня есть способности, хоть я и растрачивал их безрассудно; они еще мне послужат... если будет, ради чего стараться. Позволь мне уехать с мыслью, что я вернусь к тебе. Позволь мне уехать, позволь работать и надеяться, что ты разделишь мой успех, буде я его достигну. Ты столько дала мне, Лора, неужели ты ничего не примешь от меня?

- А что ты можешь дать, Артур? - спросила Лора, и Пен вздрогнул при звуке ее печального голоса, поняв, что выдал себя.

Да, объяснение получилось не такое, каким оно было бы два дня назад, когда он помчался к Лоре, своей избавительнице, благодарить ее за вновь обретенную свободу! Если бы ему удалось поговорить с ней тогда, он говорил бы иначе, и она, возможно, иначе бы слушала. Он просил бы ее любви от полноты благодарного сердца, а не предлагал бы в ее распоряжение сердце усталое и пустое. И Лора приняла его предложение как обиду. Ведь он так и сказал, что не любит, а между тем не допускал и мысли об отказе.

"Я предлагаю тебе себя в угоду матери, - вот что значили его слова. Она ждет от меня этой жертвы". На таких условиях Лора не желала выходить замуж; она не намерена была со всех ног бежать к Пену по первому его зову; и ответ ее прозвучал решительно и твердо.

- Нет, Артур, для маменьки наш брак не был бы счастьем, потому что он быстро бы тебе наскучил. Мне тоже ее желание давно известно - она прямой человек и не умеет хитрить, и когда-то я думала... но теперь это кончено... что могла бы... что все могло бы быть, как ей хотелось.

- Ты встретила кого-то другого, - сказал Пен, рассердившись на ее тон и вспомнив все, что произошло за последние дни.

- Неуместный намек, - возразила Лора, вскинув голову. - Сердце, которое, как ты уверяешь, в двадцать три года остыло для любви, должно бы остыть и для ревности. Тебе незачем знать, поощряла ли я кого-нибудь другого. Ни признавать такое обвинение, ни опровергать его я не намерена, и тебя прошу больше об этом не поминать.

- Прости, если я тебя обидел, Лора. Но если я ревную, разве это не доказывает, что я люблю?

- Только не меня, Артур. Возможно, тебе сейчас кажется, что ты меня любишь; но это только на минуту, только потому, что ты встретил отпор. Не будь препятствия, не стоило бы и стараться. Нет, Артур, ты меня не любишь. Я бы через три месяца тебе надоела, как... как все остальные; а маменька, видя тебя несчастным, будет огорчаться больше, чем она огорчится моим отказом. Останемся по-прежнему братом и сестрою, Артур. Ты переживешь это маленькое разочарование.

- Постараюсь! - сказал Артур, оскорбленный в лучших чувствах.

- Ты ведь и раньше старался, - сказала Лора с сердцем, - она уже давно сердилась на Пена и теперь решила высказаться начистоту. - А в следующий раз, Артур, когда будешь делать предложение, не говори девушке, как сказал мне: "Мое сердце молчит - я вас не люблю; но я готов на вас жениться, потому что таково желание моей матушки". За нашу любовь мы ждем большего... так мне кажется. Сама-то я этого не знаю, у меня нет опыта, хоть ты и намекал, что я встретила кого-то другого. А первой своей любви ты говорил, что у тебя усталое сердце? А второй говорил, что не любишь ее, но, если она хочет, готов на ней жениться?

- Ты... ты о ком? - спросил Артур, вспыхнув от гнева.

- О Бланш Амори, Артур Пенденнис! - гордо отвечала Лора. - Всего два месяца тому назад ты вздыхал у ее ног... писал ей стихи... оставлял их в дупле на берегу. Я все знала. Я видела... она сама мне показывала. Может, для вас обоих это была только шутка; но затевать новый роман слишком рано! Пережди хотя бы время своего... своего вдовства и не думай о женитьбе, пока не снял траура. (Тут глаза девушки наполнились слезами, и она смахнула их рукой). Мне больно, я сержусь, и это нехорошо, так что прости теперь ты меня, милый. Ты имел полное право полюбить Бланш. Она в тысячу раз красивее и интереснее, чем... чем все другие здешние девушки; а что у ней нет сердца - этого ты не мог знать, а значит, правильно поступил и расставшись с ней. Мне не следовало попрекать тебя ею, ведь она тебя обманула. Прости меня, Пен!

- Мы оба ревновали, - сказал Пен. - Давай же оба простим! - Он схватил ее за руку и хотел привлечь к себе: решив, что она смягчилась, он уже торжествовал победу.

Но она отпрянула от него, слезы ее высохли, и взгляд был так печален и строг, что молодой человек тоже невольно попятился.