Уильям Теккерей - История Сэмюела Титмарша и знаменитого бриллианта Хоггарти

- А как же, сэр, подобающую и показистее.

- Подобающую и в нынешнем вкусе; а счет благоволите послать ей. Тут немало золота, вы, конечно, примете это в расчет.

- До последней крупицы, - с поклоном ответствовал мистер Полониус, разглядывая мое сокровище. - Диковинная вещица, что и говорить, хотя бриллиант, конечно, достоин внимания. Не угодно ли взглянуть, миледи. Вещица сработана ирландскими мастерами, помечена девяносто пятым годом, она, быть может, напомнит вашей светлости времена вашей ранней юности.

- Стыда у вас нет, мистер Полониус! - сказала старая дама, маленькая, сухонькая, с лицом в тысячах мелких морщинок. - Да как вы осмелились, сэр, болтать эдакий вздор такой старухе? Да в девяносто пятом году мне уж пятьдесят стукнуло, а в девяносто шестом я сделалась бабушкой. - Она протянула высохшие дрожащие ручки, поднесла медальон к глазам, с минуту внимательно его разглядывала, а затем, рассмеявшись, промолвила: - Чтоб мне не сойти с этого места, это ж знаменитый бриллиант Хоггарти!

Боже милостивый! Да что ж это за талисман попал мне в руки?

- Посмотрите-ка, девочки, - продолжала старая дама, - это самый знаменитый драгоценный камень во всей

Ирландии. Вот этот краснолицый господин посредине - несчастный Мнк Хотгарти, мой родич, он был влюблен в меня в восемьдесят четвертом году, когда я только что схоронила вашего дорогого дедушку. А вот эти тринадцать рыжих прядей - это волосы его тринадцати прославленных сестриц - Бидди, Минни, Тедди, Уидди (сокращенное от Уильямина), Фредди, Иззи, Тиззи, Майзи, Гриззи, Полли, Долли, Нелл и Белл - все замужем, все уродины и все рыжие. Так чей же вы сын, молодой человек? Хотя, надо отдать вам справедливость, фамильного сходства в вас не заметно.

Две хорошенькие молоденькие девицы оборотились, подняли на меня две пары хорошеньких черных глазок и ждали ответа, кажовой бы они непременно получили, да тут старая дама принялась громким головом рассказывать одну историю за другой про вышеназванных дам, про их обожателей, про все их обманутые надежды и про дуэли Мика Хоггарти. Она помнила наперечет все скандальные сплетни за полвека. Наконец поток ее красноречия был прерван отчаянным кашлем; а когда она откашлялась, мистер Полониус почтительно осведомился, куда следует прислать булавку и угодно ли мне сохранить эти волосы.

- Нет, - отвечал я, - бог с ними с волосами.

- А куда прикажете доставить булавку, сэр?

Мне совестно показалось назвать свой адрес. Но тот же час я подумал: "Да пропади оно пропадом, чего мне совеститься?

Король лакея своего

Назначит генералом,

Но он не может никого

Назначить честным малым.

Что это я стесняюсь сказать, где живу?"

- Когда все будет готово, cэp, будьте так добры отошлите пакет мистеру Титмаршу, в дом номер три, на Белл-лейн, Солсбери-сквер, подав церкви святой Бригитты, что на Флит-стрит, - сказал я. - Звонить в звонок третьего этажа, сэр.

- Как, сэр, как вы изволили сказать? - переспросил мистер Полониус,

- Кхак! - взвизгнула старая дама. - Мистер Кхак? Mais, ma chere, c'est impayable {Нет, какая прелесть }. Едемте, карета ждет! Дайте мне вашу руку, мистер Кхак, садитесь в карету и расскажите мне об ваших тринадцати тетушках.

Она ухватила меня за локоть и резво заковыляла к выходу; молодые спутницы, смеясь, последовали за ней.

- Ну, влезайте, что же вы? - сказала она, высунувши свой острый нос из окошка кареты.

- Не могу, сударыня, - сказал я. - Меня ожидает друг.

- Эка выдумал! Плюньте на него и влезайте. - И не успел я слова вымолвить, как огромный малый в пудреном парике и в желтых плюшевых штанах подтолкнул меня по лесенке и захлопнул дверцы.

Карета тронулась, и я только мельком успел взглянуть на Хоскинса, но его изумленное лицо никогда не изгладится из моей памяти. Прямо как сейчас его вижу - стоит, разинувши рот, глядит во все глаза, держит в руке дымящуюся сигару и никак не возьмет в толк, что это со мной приключилось.

- Да кто он такой, этот Титмарш? - спрашивает себя Гас. - На карете-то графская корона, вот ей-богу!

ГЛАВА III

Повествует о том, как обладателя бриллианта унесла великолепная

колесница, и об его дальнейших удачах

Я поместился на переднем сиденье кареты, подле премиленькой молодой особы, примерно тех же лет, что моя дорогая Мэри, а именно семнадцати и три четверти; напротив нас сидела старая графиня и другая ее внучка - тоже очень пригожая, но десятью годами старше. Помнится, в тот день на мне был синий сюртук с медными пуговицами, нанковые панталоны, белый, расшитый веточками жилет и шелковый цилиндр а ля Дандо, какие в двадцать втором году только что вошли в моду и в каких блеску было куда больше, чем в самолучшей касторовой шляпе.