Уильям Теккерей - Из 'Записок Желтоплюша'

* * *

Дамы вернулись очень довольные приемом у посланника; выйдя из кареты, они велели кучеру ехать дальше и доставить домой толстого старого джентльмена, который их провожал; а он на прощанье нежно жал им ручки и обещал часто бывать. Из учтивости он даже хотел проводить миледи по лестнице, но она не позволила.

- Эдвард, - сказала она кучеру, очень довольная, что ее слышит вся гостиница, - доставьте его светлость домой.

Кто же был его светлость? Ну конечно, лорд Крэбс, тот самый старый джентльмен, который накануне показал себя таким нежным отцом. Узнав об этом, хозяин понял, что зря отказался дать папаше тысячу фунтов.

О чем говорили за обедом у посланника - это стало мне известно уже позже, но я приведу весь разговор сейчас, со слов молодого человека, стоявшего за стулом лорда Крэбса.

Как писала леди Бобтэйл, обедали "ан пти комите"; лорда Крэбса посадили между дамами Гриффон, и он с обеими был как нельзя любезней.

- Позвольте, дорогая леди, - сказал он (между супом и рыбным), - горячо поблагодарить вас за вашу доброту к моему бедному мальчику. Вы слишком еще молоды, миледи, чтобы испытать родительские чувства, но с вашим нежным сердцем вам легко понять признательность любящего отца ко всем, кто добр к его сыну. Поверьте, - продолжал он, нежно на нее глядя, - что добро, сделанное ему, сделано также и мне и вызывает в моем сердце ту же признательность, какую чувствует к вам мой сын Элджернон.

Леди Гриффон покраснела и так потупилась, что окунула локоны в тарелку; она глотала лесть лорда Крэбса, точно устриц. А милорд (язык у него был подвешен на редкость ловко) обратился к мисс Рриффон. Он сказал, что ему известны некоторые обстоятельства. Мисс покраснела. Экий счастливчик! - тут она покраснела еще пуще, а он глубоко вздохнул и принялся за тюрбо и соус из омаров. Хозяин и сам был силен по части лести, но до старика ему было очень далеко. Тот за один вечер успел столько, сколько иному не суметь и за год. Вы не замечали ни красного носа, ни толстого брюха, ни нахальных глазок: так сладко он умел говорить, так занятно рассказывать, а главное - такие выражал благочестивые и благородные чувства. Вы скажете, что при таком своем богатстве дамы были очень уж легковерны; но не забудьте - они только что приехали из Индии, лордов еще почти не видали, а на титулах были помешаны, как и положено в Англии каждой порядочной женщине, которая начиталась великосветских романов. Словом, они еще только делали свои первые шаги в свете.

После обеда, пока мисс Матильда пела "Die tanti", или "Фанти-манти", или еще какие-то итальянские арии (как, бывало, начнет этот визг - не остановишь), милорд опять подсел к леди Гриффон и заговорил уже по-другому.

- Экое, - говорит, - счастье, что Элджернон нашел такого друга как вы, миледи.

- Уж будто? Полагаю, милорд, что я не единственный его друг из порядочного общества.

- Нет, конечно; были и другие. Его рождение и, позволю себе сказать, родство со мной доставили ему множество друзей, но...

- Что "но"? - переспрашивает миледи, смеясь его мрачному виду. Неужели мистер Дьюсэйс потерял их или оказался их недостоин?

- Хочу верить, что это не так, миледи, но он легкомыслен и расточителен и попал в стесненные обстоятельства, а в таких случаях человек не слишком разборчив в знакомствах.

- Стесненные обстоятельства? Боже мой! Но ведь он говорит, что его крестная оставила ему две тысячи в год - и он их даже не тратит целиком; да это и действительно немалые деньги для холостого человека.

Милорд печально покачал головой.

- Пусть только это останется между нами, миледи; мой сын имеет всего лишь тысячу в год, которую даю я, и к тому же - огромные долги. Боюсь, что он играл; вот почему я так рад, что он попал в порядочный семейный дом, где более чистые и высокие радости, быть может, заставят его забыть кости и недостойных собутыльников.

Леди Гриффон сразу сделалась очень серьезной; неужели правда? Как знать? Неужели Дьюсэйс не влюблен, а просто метит на ее деньги? Как не поверить собеседнику? Ведь это его родной отец и вдобавок настоящий лорд и пэр Англии. Она решила проверить. Она и не подозревала, насколько Дьюсэйс ей нравится, пока не почувствовала, как способна возненавидеть его, если он окажется обманщиком.

Вечер окончился, и они вернулись, как мы уже видели: милорд поехал домой в карете миледи, а миледи и мисс поднялись к себе.

Там ждала их мисс Кикси, довольная и сияющая; с ней, как видно, произошло что-то очень приятное, и ей не терпелось поделиться. Она и не утерпела. Приготовляя дамам чай (они всегда выпивали на ночь по чашке), она сказала: