Уильям Теккерей - Кэтрин

Мисс Кэт не стала рассеивать ее заблуждения - ибо, конечно же, миссис Скоур заблуждалась, вообразив, что хорошо одетый джентльмен, вышедший вместе с Кэт из дилижанса, и есть граф Гальгенштейн; а надо сказать, до нее время от времени доходили сильно преувеличенные слухи о богатстве и роскоши его домашнего обихода, что побуждало ее относиться к племяннице с почтительным уважением, как к знатной госпоже. "Она и есть знатная госпожа", - объявила миссис Скоур несколько месяцев назад, впервые услышав эти соблазнительные россказни, - ее ярость по поводу бегства мисс Кэтрин уже поостыла к той поре. "Девочка жестоко поступила, покинув меня; но ведь она теперь все равно что графиня, а потому заслуживает прощения".

Соображения эти были изложены доктору Добсу, имевшему обыкновение вечерком выкуривать трубочку и выпивать кружку пива в "Охотничьем Роге", - и вызвали решительное его осуждение. Почтенный священнослужитель строго заметил, что корыстный расчет, - если таковой имел место, - лишь усугубляет вину мисс Кэтрин и что, будь она даже княгиней, он, доктор Добс, больше никогда не скажет с нею ни слова. Миссис Скоур сочла доктора чересчур уж нетерпимым и даже высказала свое мнение вслух; она принадлежала к той породе людей, что питает величайшее уважение к преуспевшим и глубоко презирает неудачников. Оттого-то и сейчас, воротясь в общую комнату, она с любезной улыбкой подошла к джентльмену, в сопровождении которого Кэтрин появилась в харчевне, и, низко присев перед ним, поблагодарила за честь, оказанную "Охотничьему Рогу", после чего доложила, что миледи просит милорда извинить ее, но, будучи утомлена путешествием, к обеду не выйдет, а предпочитает отдохнуть час-другой в постели.

Эта речь крайне удивила милорда, который был вовсе не лорд, а ливерпульский портной, ехавший в Лондон поглядеть новые моды; однако он только усмехнулся и не стал разуверять трактирщицу, и та, весьма довольная, отправилась хлопотать по хозяйству.

Но вот истекли два или три часа, отпущенные на обед со щедростью, свойственной тем временам, и кучер стал торопить пассажиров, напоминая, что впереди еще двенадцать миль пути; лошади, добавил он, отдохнули и уже запряжены в карету. Тем временем миссис Скоур, к большому своему удовольствию, убедилась, что племянница не на шутку больна и горит в лихорадке, а стало быть, есть надежда, что прибыльные постояльцы задержатся надолго; и, выйдя вперед, она с почтительно-скорбной миной обратилась к ливерпульскому портному:

- Милорд (я ведь сразу узнала вашу милость), прибывшей с вами даме так неможется, что просто грех поднимать ее с постели; не прикажете ли распорядиться, чтобы кучер отвязал ваши и ее сундуки, и постлать вам на ночь в соседней комнате?

К большому удивлению трактирщицы, ее речь была встречена дружным взрывом хохота.

- Сударыня, - сказал тот, к кому она относилась, - я не лорд, а портной и суконщик, что же до молодой особы, о которой вы говорите, то я ее до сего дня и в глаза не видал.

- Что-о? - завопила миссис Скоур. - Так вы не тот самый граф? Так Кэт вам не...? Так вы не заказывали для нее комнату с постелью и не станете платить по этому счету? - И она протянула документик, согласно которому со спутницы графа причиталась в ее пользу сумма в полгинеи.

Ее волнение вызвало новый взрыв веселости.

- Платите-ка, милорд, - сказал кучер дилижанса, - да поторапливайтесь, а то нам пора ехать.

- Кланяйтесь от нас миледи! - сказал один из пассажиров.

- Передайте, что милорду недосуг ее дожидаться! - подхватил другой; и они веселой гурьбой поспешили к карете, расселись по местам и укатили.

Миссис Скоур побежала было за ними, но на полдороге остановилась, словно окаменев, - лицо, бледное от ужаса и гнева, счет по-прежнему в протянутой руке, и только когда дилижанс уже исчез из виду, сознание вернулось к пей. Она опрометью бросилась назад, в харчевню, сбив с ног подвернувшегося мальчишку-конюха, не удостоила ответом доктора Добса, который из-под легкой пелены табачного дыма кротко полюбопытствовал, что случилось, взлетела по лестнице наверх и, точно разъяренная фурия, ворвалась в комнату, где лежала Кэтрин.

- Вот оно что, сударыня! - закричала она на самых пронзительных нотах своего голоса. - Провести меня задумали! Являетесь сюда, задрав нос, выдаете себя чуть ли не за графиню, занимаете лучшую постель в доме, когда на самом деле вы - обыкновенная побродяжка. Так вот, сударыня, не угодно ли вам сию же минуту убраться вон! "Охотничий Рог" не прибежище для больных нищенок, сударыня! Дорога в работный дом вам хорошо известна, сударыня, вот и отправляйтесь туда. - И миссис Скоур, стащив с больной одеяло, ухватилась за простыни, но тут бедная Кэт привстала, вся дрожа от страха и озноба.