Уильям Теккерей - Ньюкомы, жизнеописание одной весьма почтенной семьи (книга 2)

Засим мы отправились в расположенную на Джермин-стрит гостиницу навестить нашего друга Флорака, обитавшего там в роскошных апартаментах. Гигант в пудреном парике с гербами на пуговицах в виде каких-то диковинных корон, лениво восседавший в вестибюле, понес наши визитные карточки его высочеству. Когда распахнулись двери, ведущие в бельэтаж, до нас долетел радостный возглас, и наш титулованный друг в роскошном персидском халате выбежал из комнаты, стремглав спустился по лестнице и кинулся целовать Клайва к почтительному изумлению ливрейного титана.

- Пойдемте, друзья, - вскричал наш милый француз, - я представлю вас госпоже... моей супруге!

Мы вошли в гостиную, где сидела благоприличная сухонькая дама лет шестидесяти, и были по всей форме представлены ее высочеству мадам де Монконтур, урожденной Хигг из Манчестера. Она довольно церемонно приветствовала нас, хотя отнюдь не казалась злой; впрочем, мало какая женщина могла долго хмуриться, глядя на красавца Клайва, чье открытое лицо сияло улыбкой.

- Я слыхала про вас не только от его высочества, - сказала эта дама, слегка покраснев. - Ваш дядюшка частенько мне про вас рассказывал, мистер Клайв, и про вашего доброго батюшку тоже.

- C'est son Directeur {Это ее духовник (франц.).}, - шепнул мне Флорак. Я стал ломать себе голову, который из глав банкирского дома Ньюкомов взял на себя эту миссию.

- Теперь, когда вы прибыли в Англию, - продолжала леди, чей ланкаширский акцент мы не будем копировать из уважения к ее высокому титулу. - Теперь, когда вы прибыли в Англию, надеюсь, мы будем вас часто видеть. Не здесь, в этой шумной гостинице, которая мне несносна, а в деревне. Наш дом всего в трех милях от Ньюкома, - он не такой роскошный, как у вашего дяди, однако мы надеемся частенько видеть вас там, ну... и вашего друга мистера Пенденниса, если ему случится завернуть в те места. - Должен признаться, что приглашенье мистеру Пенденнису было высказано принцессой без того пыла, с каким она предлагала свое гостеприимство Клайву.

- А не встретим ли мы вас нынче у дядюшки Хобсона? - продолжала эта леди, вновь обращаясь к Клайву. - Его супруга - совершенно обворожительная и в высшей степени образованная женщина; она была так приветлива и любезна с нами, мы сегодня у них обедаем. Барнс с женой проводят медовый месяц в Ньюкоме. Леди Клара прелестное милое созданье, а ее папенька и маменька, право же, - чудесные люди! Какая жалость, что сэр Брайен не мог присутствовать на свадьбе! Там был чуть ли не весь Лондон. Сэр Гарвей Диггс говорит, что бедный баронет поправляется очень медленно. Все мы ходим под богом, мистер Ньюком! Печально думать, как он немощен средь этого великолепия и богатства, - все это ему уже не в радость! Но будем надеяться на лучшее, на то, что здоровье к нему вернется!

В таких и подобных разговорах, в коих бедняга Флорак принимал весьма малое участие (он стал грустным и безмолвным в обществе своей престарелой супруги), протек наш визит; мистер Пенденнис, предоставленный самому себе, имел полную возможность сделать некоторые наблюдения относительно особы, удостоившей его знакомством.

На столе лежали два аккуратных пакетика с надписью "Принцессе де Монконтур", конверт, адресованный той же даме, рецепт за номером 9396 на какое-то снадобье и еще листик бумаги, испещренный кабалистическими знаками и снабженный подписью очень модного тогда медика сэра Гарвея Диггса, из чего я заключил, что принцесса де Монконтур была или почитала себя особой слабого здоровья. Возле телесных лекарств лежали те, что предназначались для врачевания души - стопка хорошеньких книжечек, переплетенных под старину и по большей части набранных антиквой, со множеством рисунков в готическом стиле, изображавших благолепных монахов со склоненной набок головой, детей в длинных накрахмаленных ночных сорочках, девиц с лилиями в руке и прочее такое, из чего следовало заключить, что владелица сих томиков теперь не столь враждебна к Риму, как в прежние времена, и что она в духовном смысле переселилась из Клепема в Найтсбридж, подобно тому, как многие богатые купеческие семьи проделали это перемещение на деле. Длинная полоса, вышиваемая готическим узором, еще отчетливей выдавала нынешние вкусы хозяйки; и гость, изучавший на досуге эти предметы, пока им никто не занимался, с трудом удержался от смеха, когда правильность его догадок подкрепило вторичное появление великана-лакея, громогласно возвестившего: "Мистер Ханимен!" - предваряя тем приход означенного священнослужителя.