Бердыназар Худайназаров - Люди песков (сборник)

— Долгоиграющие? — Нурча, не дожидаясь ответа, поспешила в квартиру. Через минуту все оказалось на скатерти. Нурча присела рядом с матерью — ей тоже налили чаю.

Все здесь было приятно: веселый рассказ Посалака о том, как в войну он решил сбежать на фронт и что из этого получилось, ласковый взгляд Гумры, обращенный на Посалака, заразительный смех Нурчи, точно она еще не заневестилась и оставалась маленькой девочкой, когда смеяться в обществе не возбраняется, чистота в беседке, вечерняя прохлада…

Не торопясь пил я настоявшийся, крепкий зеленый чай — он снимал усталость, бодрил. Впервые после разрыва с женой я легко вздохнул. Чувствовалось, что здесь все откровенны друг с другом, знают мысли, переживания каждого и любят общие застолья. Вот бы и мне такую семью.

Я разглядывал Нурчу. С юности я мечтал, что сначала у меня будет сын, а потом обязательно родится дочка, такая, как Нурча. Она подрастет, и я смогу, когда только захочу, любоваться ею, вот как Посалак любуется своей Нурчой. Она будет стирать мои носовые платки, а потом гладить их, будет по моему заказу готовить легкий ужин — одним словом, станет ухаживать за мной, как ухаживает за Посалаком и Гумры их Нурча, а мне останется любоваться, восхищаться ею…

Нурча зарделась, так пристально я смотрел на нее. В самом деле, вылитая Энеш, такая же красавица.

Кажется, прошлой зимой у нас испортился телефон, и я, как обычно, отправился к Посалаку. Дверь открыла нарядная, чуть располневшая Энеш. Она радостно поздоровалась, заулыбалась и провела меня в комнату, где стоял телефон. Тут я увидел Бике. Сначала я ее не узнал, так сильно она изменилась. Длинноногая, высокая, узкая в талии, с громадными глазами, она показалась мне совсем взрослой.

Я набрал помер, по он был занят.

— Как ты выросла, Бике, еле узнал тебя, — признался я. — Давно не видел, подумал, уж не продали ли тебя? — нескладно пошутил я.

— Вай, товарищ учитель, — насмешливо взглянула на меня Бпке. — Неужели ваша ученица такая слабохарактерная, что позволит продать себя?

— Откуда мне знать, — подхватил я разговор, — ведь бывают вот такие же, как ты, смелые, искры глазами мечут, а смотришь, и они попадают в ловушку. Не только за девушку, за себя становится обидно. Ведь учим мы их не только таблице умножения. И не только стихи наизусть читать. Верно?

Бике лишь взглянула на меня искоса. Может быть, приняла мои слова на свой счет?

Интересно, как сейчас живет Бике? За дочерей Посалака и Гумры я спокоен — в этой семье на удивление все хорошо и приятно. А как живется Бике с Гогерчин, дочерям Мусы и Огулнияз? Что их ждет?

Не хотелось, как всегда, уходить от Посалака, но пора и честь знать. Вышел из подъезда, смотрю, стоят Акджагуль с сыном и Огулнияз. Я очень удивился. Что у них может быть общего?

Мальчик подбежал ко мне. Я подхватил его на руки.

— Не понимаю, сосед, — ревниво заговорила Огулнияз, — почему вы так привязаны к Посалакам? Никакие могу себе объяснить этого. А вот наши сыновья так давно дружат…

Я с удивлением взглянул на своего малыша: ему всего шесть, а сын Огулнияз учится в пятом классе!

— Не грех бы и нам подружиться! — верещала Огулнияз. — Думаю, Гумры вас ничем, кроме чая и всяких сплетен, не угостит.

— А нам и не нужно ничего, правда, сын? — Я подкидывал Гельдишку, ловил его, он весело смеялся и болтал ножками.

— Зашли бы, — с удивлением уловил я в голосе Огулнияз просительные нотки. — Напою вас чаем. Для Какова я сегодня меду купила!

Вот случай, подумал я, познакомиться еще с одной семьей да заодно узнать, что происходит с моими бывшими ученицами Бике и Гогерчин. На следующий же вечер я отправился к Огулнияз. Мне долго не открывали, за дверью слышалось сдерживаемое сопение. Только после того, как я дважды назвал себя, дверь приотворилась.

Должен признаться, встретили меня радушно.

— Заходите, заходите, — суетилась хозяйка. — Не обращайте внимания на замки, у городской жизни свои законы. Это в ауле никому бы и в голову не пришло запираться.

— Конечно, — поддержал я ее. Мне сразу стало неловко и неуютно.

— Поздно не гуляйте теперь, сосед, — вместо приветствия сказал Муса. — Тут такие дела творятся, а вы еще молоды, вам еще жить и жить.

— Да, да, — подхватила Огулнияз, — не слышала насчет убийства, а вот ограблений сколько угодно. Да что далеко ходить, в доме напротив вчера ночью квартиру ограбили..

Я незаметно оглядывался. Квартира Мусы точно такая же, как наша. Только почему-то открыта одна комната, остальные, похоже, заперты. Неужели вся семья ютится в одной комнате? Сачак [33] Сачак — домотканое, из верблюжьей шерсти и хлопчатобумажных нитей полотенце для хранения хлеба. Употребляется вместо скатерти. , лежащий на кошме, истерт и разорван, а грязная посуда скапливалась, наверное, целую неделю.