Фэй Уэлдон - Подруги

Минетта снова пошла работать. Глупо было бы ждать, что Эдгар станет платить за врача, к тому же расходы на электричество и газ выросли вдвое, несмотря на «ручной» метод домашнего хозяйства, так что заработок Минетты пришелся весьма кстати. Теперь все домашние счета оплачивала она, а недавно ей прибавили жалованье. Минетта возглавила группу из двадцати человек. Она умела легко и свободно ладить со всеми — клиентами, администрацией, оформителями, редакторами, секретаршами и ассистентами. В сравнении с Эдгаром и домом все было легко и просто. Только что ж тут особенного? Эдгар — вот реальная жизнь. А агентства — тут он, разумеется, прав — иллюзии, детские игры. Зажмурив глаза, щелкнул пальцами, оп-ля! — и готово: вообразил себя кем угодно. (Конечно, если у тебя хватит на это ветра в голове.) Ну а служащих можно переставлять и менять, как кукол в кукольном домике. Так что Эдгара нисколько не поразили успехи Минетты. Что ж тут особенного. А вот свет за собой она всегда забывает выключить, зато включает на полную мощность все батареи и возмутительно мерзнет от малейшего сквозняка.

Даже сегодня, в эту душную ночь, когда ртутный столбик по-прежнему держится у отметки восемьдесят по Фаренгейту и молнии вспарывают горизонт, она трясется от холода.

— Как можно мерзнуть в такую жару? — недоумевает Эдгар. Он покупает у Минни земельный участок. Обе карты «выходи из тюрьмы» у него, и банк ошибся в его пользу на 200 фунтов. Минни тоже преуспевает, торгуя с отцом на равных. Минетта опять в тюрьме.

— Как темно на дворе, — бормочет она.

— Конечно, — отзывается он. — Здесь же не город. Ты ведь скучаешь по городу?

Обвинение, не констатация факта.

Дом стоит на склоне холма: болото вверху, болото внизу, болото вторгается на тропинку, бегущую от вершины к подножию. Все окна распахнуты настежь, заходи кто желает, дом с его обитателями во власти Неведомого: все тайные силы, что стремятся с холма в долину, проносятся сквозь него. Так думает Минетта. Как она смеет так говорить? Она, горожанка, заслоняет Эдгару свет его ожиданий, она не дает ему чувствовать, впитывать от земли первозданные силы!

У Эдгара дар: под его пальцами все растет словно в сказке. Видели помидоры, выставленные у него в витрине, на Музейной улице? Потрясающе!

— Может, лучше закрыть окна? — говорит она.

— Зачем? — спрашивает он. — Минни, скажи, ты хочешь закрыть окна?

Та равнодушно пожимает плечами, чересчур раздосадованная своей промашкой (она прозевала принадлежащий отцу отель на Нортамберленд-авеню), чтобы интересоваться такой чепухой. В Минни очень силен дух конкуренции. Эдгар изумляется этому, не замечая того же в себе.

— Почему ты стремишься отгородиться от ночи? — допытывается он.

— Я не стремлюсь, — отпирается Минетта. Но это неправда. Конечно, стремится. Наверху беспокойно ворочается, хнычет во сне Доля. Минетту подмывает встать и пойти к ней, закрыть окно — от темных кивающих роз, шепчущих о несчастье, но разве она посмеет? Ее очередь бросать кости. Рука дрожит. Еще пять очков. Она берет карточку с надписью «шанс». Второй приз в конкурсе красоты. 10 фунтов.

— С твоим-то облезлым носом, — смеется Эдгар. Минетта и Минни тоже хохочут. — И с такими щеками, совсем как у бедняжки Доли. Все же приятно, что в природе есть справедливость.

Раскат грома сотрясает воздух: секунда, другая, третья — снова молния, ветвистая, стрельчатая, змеится по небу к гряде одетых в туманное дубовое кружево ближних холмов.

— Люблю грозу, — говорит Эдгар. — Она идет к нам.

— Я закрою у Доли окно, — говорит Минетта.

— Она спит как сурок, — говорит Эдгар. — Прекрати суетиться и, ради бога, не попадай больше в тюрьму. Ты наводишь уныние, Минетта. Ну какой интерес, если кто-то один скупил все отели?

«Кто-то один» — разумеется, Эдгар, хотя дома Минни тоже раскиданы по всему полю.

Минетта попадает на клетку «общественная казна». Штраф 20 фунтов за превышение скорости, или возьми карточку с надписью «шанс».

Минетта выбирает «шанс».

Заплати взнос за школу. 150 фунтов.

Воздух все так же сух и недвижен. Беспрестанные чудовищные раскаты и полыхающие зарницы по-прежнему далеко, за холмами. С тихим скрипом отворяется дверь — сама по себе. Ни единого дуновенья: застывший, прокаленный жаром воздух.

— А-а! — не выдержав, в ужасе кричит Минни.

Во рту у Минетты пересохло от страха: она расширенными глазами смотрит на тьму за дверью.

— Гость! — восклицает Эдгар. — Входите, входите! — И изображает почтенье невидимому пришельцу: встает, гостеприимно отодвигает пустое кресло у дальнего конца стола. Что ж, дом открыт — для всех и вся, кто бы ни заглянул по пути, по дороге с вершины к подножию.