Сурат - Автопортрет с отрезанной головой или 60 патологических телег

“Генератор INCI-50056, - прочитал Ассистент, — пять строгих выговоров, а теперь вот…”

“Да, я уже ознакомился” — недовольно пробурчал Судья.

Генератор INCI-50056 тяжело вздохнул — он явно осознавал свою вину.

“Надеюсь, вы понимаете, — сказал Судья Генератору, — что мы не можем этого так просто оставить. Пять строгих выговоров, а теперь вы сообщаете, что снова… короче говоря, это рецидив! Терпеть это мы не намерены!”

“Я понимаю, господин Судья, — сказал Генератор, — это просто ужасно… Как такое только мне в голову могло прийти…”

“Вот и я спрашиваю, — холодно отчеканил Судья, — как?! Генератор вашего уровня должен следить за тем, какие мысли приходят ему в голову. Когда вы получили последний строгий выговор?!”

“Лет двести назад” — нехотя признался Генератор.

“Вот! — казалось, Судья сейчас вскипит. — Всего двести лет прошло, а вы опять за старое. Суд решил не откладывать с воспитательно-принудитильными мерами, поэтому вы подвергнетесь лишению свободы сроком до тридцати трех лет. Место назначения — планета Земля, город Назарет. Делайте там, что хотите… Все! Вон с глаз моих!..”

Судья щелкнул пальцами и Генератор INCI-50056, подобно своему предшественнику, исчез в зеленой вспышке. На его месте оказался человек в смирительной рубашке, на лицо которого Репортер, взглянув один раз, старался больше не смотреть — казалось, его безумие заражало собой все в Зале Суда, вплоть до кактусов на подоконниках.

“Файл SHZ-8866, - сообщил ассистент, — диагноз — глубокое самозаблуждение, утрата связи…”

Тут Репортер увидел, что лицо Судьи озарилось светом сострадания.

“Эх вы… — вздохнул Судья, — ну, как же это вас угораздило, а?..”

“Это была шутка, — нервно сказал Файл, — все совсем не так, на самом деле…”

“То есть, — вкрадчиво спросил Ассистент, — вы считаете, что все происходящее — не более, чем иллюзия, сюжет для маленького рассказа?”

“Разумеется” — подтвердил Файл.

“Может быть, — продолжал Ассистент, — вы считаете, что все мы — взаимосвязаны?”

“Ну, конечно, взаимосвязаны” — тут Файл занервничал еще больше.

“И все-то вы врете, — мягко возразил Судья. — Я же вижу. Совсем другое вы думаете. Совсем другое. Мы вынуждены отправить вас на принудительное лечение в психиатрическую лечебницу, там вы пройдете курс шокотерапии сроком до шестидесяти семи лет. А как придете в себя, так и сразу же и домой. Ничего не могу поделать”

“Но это же несправедливо! — закричал Файл. — Я не хочу в дурдом! Я абсолютно здоров!..”

“Место назначения, — невозмутимо продолжал Судья, — планета Земля, город Днепропетровск. Поскольку вы не верите, что все это — иллюзия, сюжет для научно-фантастического рассказа, то станете вы у нас, дорогой мой, писателем и этот самый рассказ напишете своими собственными руками. Ничего лучше придумать я просто не могу…”

Судья снова щелкнул пальцами, но после зеленой вспышки и исчезновения Файла SHZ-8866 никто не появился на его месте. Репортер понял, что заседание Суда на сегодня окончено. Судья повернулся к Репортеру и его лицо приняло выражение официальной любезности.

“Если у вас есть какие-нибудь вопросы, то прошу…”

“У меня, собственно, — пробормотал репортер, — только один вопрос. Почему во всех трех случаях место назначения оказалось одно и то же? Что это за планета Земля такая универсальная?”

“Знаете, — сказал Судья задумчиво, — словами это объяснить трудно. Но у меня есть на этот счет одна идея. Вы же репортер! Для вас это будет бесценный материал. Я вот что имею в виду — а почему бы вам не посмотреть самому? Это мысль!”

И Судья щелкнул пальцами.

“Не стоит утружда…” — хотел было сказать Репортер, но слова застряли у него в горле. Чьи-то прохладные руки аккуратно держали его скользкое тельце и ослепительный свет резал глаза.

“Какой-то он зеленый, доктор… — взволнованно сказал чей-то голос. — И молчит…”

“Помолчит и перестанет” — ответил другой голос, видимо, доктора.

Одна рука взяла его за ногу, а вторая, исчезнув куда-то на мгновение, вдруг с размаху ударила его по спине. И тогда он закричал.

Ефимович с раннего детства рос ребенком задумчивым прямо-таки не в меру, а когда, не смотря ни на что, вырос, задумчивость его плавно переросла в рассеянность, степень которой иногда превышала границы анекдотического. Однажды Ефимофич умудрился где-то потерять смысл своей жизни, и как он потом ни старался вспомнить, где и при каких обстоятельствах это могло произойти, ничего у него не выходило. Благодаря все той же рассеянности Ефимович окончательно отбился от своих и заблудился в своем бессмысленном существовании, хотя оно было такое же простое, как и пресловутые три сосны. Поначалу он даже пытался звать на помощь и все искал, как отсюда выйти, но это не привело его ни к чему, кроме трех вонючих комнат в полуподвале коммунальной квартиры и почетной должности уличного дворника.