Кэтрин Мэнсфилд - Рассказы

— Шляпа прелестно отделана внутри, мадам, — сказала она.

Девушка выпорхнула на улицу и села в автомобиль, оставив Гарри расплачиваться и нести картонку.

Розабел слышала, как она сказала: «Я поеду прямо домой и надену ее, а затем мы отправимся завтракать».

Молодой человек стоял, склонившись к Розабел, пока она писала чек, потом положил ей в руку деньги.

— Когда-нибудь позировали? — спросил он.

— Нет, — коротко ответила она, почувствовав быструю перемену в его тоне — едва заметный оттенок дерзости и фамильярности.

— Напрасно, — сказал Гарри. — у вас чертовски миленькая фигурка.

Розабел не обратила ни малейшего внимания на его слова. Как он был красив!

Весь день она думала только о нем. Его лицо неотступно стояло перед ее глазами, она видела тонкие прямые брови, чуть волнистые зачесанные назад волосы, насмешливый, высокомерный рот. Она опять представила себе его тонкие руки, прикасающиеся к ее руке… Розабел быстрым движением откинула с лица волосы — лоб у нее был горячий. Если бы эти тонкие руки задержались на мгновение… Счастливица эта девушка!

Предположим, они поменялись местами. Розабел едет с ним домой. Разумеется, они влюблены друг в друга, еще не помолвлены, но очень близки к этому. Она говорит: «Я вернусь через минуту». Он ждет ее в машине, а служанка несет вслед за ней картонку со шляпой. Розабел поднимается к себе в большую бело-розовую спальню, где повсюду в потускневших серебряных вазах стоят розы. Она садится перед зеркалом, а маленькая горничная-француженка надевает на нее шляпу, достает тонкую, прозрачную вуаль и новую пару белых лайковых перчаток (у тех перчаток, которые она надевала сегодня утром, отскочила пуговка). Надушив мех, перчатки и носовой платок, захватив большую муфту, Розабел сбегает по лестнице. Дворецкий распахивает дверь, Гарри ее ждет, и они вместе уезжают…

«Вот это жизнь», — думает Розабел.

По пути в Карлтон-клуб они останавливаются у Жерара, Гарри покупает огромный букет пармских фиалок и кладет их на колени Розабел.

— Какая прелесть, — говорит она, прижимая фиалки к лицу.

— Я хотел бы видеть вас всегда такой, — говорит Гарри, — с фиалками в руках.

(Розабел почувствовала, что колени у нее затекли; она села на пол и прислонилась головой к стене.)

А какой завтрак! Стол уставлен цветами, тихо играет спрятанный за пальмами оркестр, и музыка возбуждает ее, как вино.

Суп, устрицы, жареные голуби, картофель со сливками, конечно шампанское, а потом кофе и сигареты. Она сидит, наклонившись вперед, вертит в руке бокал и болтает с той обворожительной непринужденностью, которую так любит Гарри. Затем дневной концерт — что-нибудь такое, что захватывает их обоих, — а потом чай в «Коттедже».

Сахару? Молока? Сливок? — маленькие, простые вопросы как бы подчеркивают радостную близость между ними.

В сумерках она возвращается к себе; кажется, будто аромат пармских фиалок заливает благоуханием весь дом.

— Я заеду за вами в девять, — говорит он и уходит.

В будуаре горит камин, занавеси опущены, ее ждет целая груда писем: приглашения в оперу, на обеды, балы, приглашение совершить в конце недели лодочную прогулку, автомобильное турне. Она равнодушно пробегает их глазами и идет наверх одеваться. В спальне тоже пылает камин, а на кровати разостлано роскошное сверкающее платье — белый тюль поверх серебристого чехла, — серебристый шарф, серебряные туфельки и крошечный серебряный веер. Розабел знает, что она привлекательней всех женщин на этом балу, все мужчины отдают дань ее красоте, чужеземный принц жаждет быть представленным этому английскому чуду. И вот — сладострастная ночь, музыка и ее прекрасные белые плечи.

Но она очень устала. Гарри отвозит ее домой и заходит к ней — только на одну минутку. В гостиной нет огня, но сонная горничная ждет ее в будуаре. Она сбрасывает бальную накидку, отпускает горничную и, стоя у камина, снимает перчатки; пламя играет в ее волосах, и Гарри подходит и обнимает ее: «Розабел, Розабел…» О, как покойно в его объятьях, а она так устала.

(Настоящая Розабел прикорнула на полу в темноте, засмеялась вслух и тут же зажала себе горячий рот рукой.)

На следующее утро они, конечно, едут в Гайд-парк, в «Таймсе» объявлена их помолвка, все на свете знают об этом, все на свете ее поздравляют…

Вскоре они венчаются в церкви св. Георга на Ганновер-сквер и едут в старое родовое поместье Гарри, чтобы провести там медовый месяц. Крестьяне в деревне низко кланяются, когда они проезжают, а Гарри крепко сжимает ей под пледом руку. В этот вечер она опять надевает свое белое с серебром платье. Она чувствует себя усталой после путешествия и рано удаляется в спальню… совсем рано.