Лев Толстой - Публицистика

"Одумайтесь, Одумайтесь, Одумайтесь!" -- кричал еще Иоанн Креститель; "одумайтесь", провозглашал Христос; "одумайтесь", провозглашает голос Бога, голос совести и разума. Прежде всего остановимся каждый в своей работе или своей забаве, остановимся и подумаем о том, что мы делаем. Делаем ли то, что должно, или так, даром, ни за что прожигаем ту жизнь, которая среди двух вечностей смерти дана нам.

Знаю я, что со всех сторон на тебя налягают люди и не дают тебе минута покоя, и что тебе, как лошади на колесе, кажется, что тебе никак нельзя остановиться, хотя и колесо, движущееся под тобой, разогнано самим тобою; знаю я, что сотни голосов закричат на тебя, как только ты попытаешься остановиться, чтобы одуматься.

-- "Некогда думать и рассуждать, надо делать", -- закричит один голос.

-- "Не следует рассуждать о себе и своих желаниях, когда дело, крторому ты служишь, есть дело общее, дело семьи, дело торговли, искусства, науки, государства, Ты должен служить общему", закричит другой голос.

-- "Все это уже пробовано обдумывать, и никто ничего не обдумал, живи, вот и все", -- закричит третий голос.-- "Думай или не думай, все будет одно: поживешь недолго и умрешь; и потому живи в свое удовольствие". -- "Не думай! Если станешь думать, увидишь, что эта жизнь хуже, чем не жизнь, и убьешь себя. Живи как попало, но не думай", закричит четвертый голос.

Как в сказке рассказывают, что когда уже в виду искателя клада было то, что он искал, тысяча страшных и соблазнительных голосов закричали вокруг него, чтобы помешать ему взять то, что давало ему счастье. Так и голоса слуг мира сбивают искателя истины, когда он уже в виду ее. Не слушай этих голосов. И в ответ на все, что они могут сказать тебе, скажи себе одно: Позади своей жизни я вижу бесконечность времени, в котором меня не было. Впереди меня такая же бесконечная тьма, в которую вот-вот придет смерть и погрузит меня. Теперь я в жизни и могу -- знаю, что могу -- могу закрытъ глаза и, не видя ничего, попасть в самую злую и мучительную жизнь, и могу не только открыть глаза, смотреть, но могу видеть и оглядывать все вокруг себя и избрать самую лучшую и радостную жизнь. И потому, что бы мне ни говорили голоса, и как бы ни тянули меня соблазны, как бы ни тянула меня уже начатая мною, и как бы ни поощряла меня текущая вокруг ! меня жизнь, я остановлюсь, оглянусь вокруг себя и одумаюсь.

И стоит человеку сказать себе это, как он увидит, что не он один одумывается а что и прежде его, и при нем много и много людей так же, как он, одумывались и избирали тот лучший путь жизни, который один дает благо и ведет к нему.

Лев Толстой. ПО ПОВОДУ КОНГРЕССА О МИРЕ

---------------------------------------------------------------------------------------------

Изд: "Тостовский листок" OCR: Gabriel Mumjiev ---------------------------------------------------------------------------------------------

Письмо к шведам

Милостивые государи!

Мысль, высказанная в прекрасном письме вашем о том, что всеобщее разоружение может быть достигнуто самым легким и верным путем посредством отказа отдельных лиц от участия в военной службе, -- совершенно справедлива. Я даже думаю, что это единственный путь избавления людей от все усиливающихся и усиливающихся ужасных бедствий военщины. Мысль же ваша о том, что вопрос о замене воинской повинности для лиц, отказывающихся от исполнения ее, общественными работами, может быть рассматриваема на имеющей, по предложению царя, собраться конференции, мне кажется совершенно ошибочной, -- уже по одному тому, что самая конференция не может бытъ не чем иным, как одним из тех лицемерных учреждений, которые имеют целью не достижение мира, но, напротив, скрытие от людей того единственного средства достижения всеобщего мира, которое уже начинают видеть передовые люд! и.

Конференция, говорят, будет иметь целью если не разоружение, то прекращение увеличения вооружений. Предполагается, что на этой конференции представители правительств условятся о том, чтобы не увеличивать больше своих вооружений. Если это так, то невольно представляется вопрос, как будут поступать правительства тех государств которые во время сбора конференции случайно слабее, чем их соседи? Едва ли такие правительства согласятся и в будущем оставаться в таком же более слабом, чем их соседи, положении. Если же они согласятся оставаться в таком более слабом положении, твердо веря в силу постановлений конференции, то им можно быть и еще слабее и вовсе не тратиться на войско.

Если же дело конференции будет состоять в том, чтобы уравнять военные силы государств и на этом остановиться, то если бы даже и могло быть достигнуто такое невозможное уравнение, невольно возникает вопрос: почему правительства должны остановиться на таком вооружении, которое существует теперь, а не на более низком. Почему нужно, чтобы у Германии, Франции, России, скажем примерно, было по миллиону солдат а не по 500 тысяч, не по 10 тысяч, не по одной тысяче солдат. Если можно уменьшить, то почему не уменьшить до минимума, и, наконец, почему бы не выставлять вместо войск -борцов: Давида и Голиафа, и решать международные дела, смотря по тому, кто поборет?