Array Коллектив авторов - Притяжение Андроникова

В 1919–1920 году клинок был выброшен, а рукоятку „поделили” сестры.

Мне удалось найти только одну половинку. Распорядитесь по своему усмотрению. Эта вещь по праву принадлежит Вам – как лучшему другу М. Лермонтова.

Всегда Ваш Н. Никифоров».

Письмо это привело В. А. Андроникову в большое смятение, так как она твёрдо знала, что никакую «половинку» рукояти кавказского оружия поэта ни в один лермонтовский музей Ираклий Луарсабович не передавал. Это означало, что она должна быть в доме, но все ее поиски оставались тщетными. Единственным вариантом после длительных поисков оказался несколько странный, на её взгляд, предмет: закрепленная на тяжелой мраморной пластине металлическая «штука», украшенная растительным орнаментом. С нею Вивиана Абелевна стала обращаться ко всем окружающим, но те только пожимали плечами, так как серебряный с черненым узором предмет на мраморной пластине был мало чем похож на оружие, больше напоминал декоративное украшение.

Вивиана Абелевна достала «эту штуку», и мы вместе стали думать, каким образом она может быть рукоятью. При внимательном осмотре выяснилось, что крепление к пластине – более позднее, т. е. не родное. Дальше всё оказалось просто. Если рассматривать предмет отдельно от пластины, всё становится понятно: и продольное отверстие в нижней части (в него вкладывался клинок), и назначение расширения в верхней его части, и то, что если снять с пластины эту половинку и к плоской её части (той, что лежит непосредственно на мраморе) приложить точно такую же вторую, получится полноценная рукоять.

Радости Вивианы Абелевны не было предела. Она поспешила поделиться ею с пришедшим из школы внуком, затем – с возвратившейся с работы дочерью, и все были счастливы тем, что наконец-то мучившая ее проблема благополучно разрешилась. Вивиана Абелевна была уверена в том, что только по чистой случайности реликвия осталась в доме. От имени своего мужа она передала уникальный предмет в дар музею, считая это своим долгом. «Ираклий Луарсабович непременно подарил бы это „Тарханам”, – повторяла она. – У нас дома ничего такого не хранится: если Ираклий Луарсабович находил что-то интересное, он сразу же предавал все в музеи. И этот эфес (так Вивиана Абелевна называла рукоять. – В. У. ) должен быть в музее Лермонтова, иначе на моей душе будет грех».

Обладая несомненно более высокими нравственными и духовными качествами, чем многие окружающие, она умела видеть в других лучшие качества и откровенно восхищаться ими. В продолжение всей нашей встречи Вивиана Абелевна от души расхваливала и сотрудников Гослитмузея, помогавших ей разбирать архив мужа, и лермонтовский музей в Тарханах, в котором была двадцать лет назад, и директора музея Тамару Михайловну Мельникову, и меня за то, что сообразила, каким образом «эта штука» может служить «эфесом» – на всё хватало доброты и щедрости её сердца.

Так случилось, что через две недели Вивиана Абелевна Андроникова скончалась. А нам предстояло атрибутировать и описать её дар.

Письмо Н. А. Никифорова И. Л. Андроникову, февраль 1962 г.

Рукоять ятагана, принадлежавшего М. Ю. Лермонтову. Конец XVIII – начало XIX в.

В то время у меня не было ни достаточного опыта работы, ни достаточных знаний для полноценного описания предмета. С уверенностью можно было сказать, что в текстах М. Ю. Лермонтова встречаются описания кавказского оружия:

Лермонтов не раз обращался к образу кинжала как символу душевной стойкости и твердости:

Живя на Кавказе, поэт пользовался предметами восточного происхождения, в том числе оружием. В «Описи имения, оставшегося после убитого на дуэли Тенгинского пехотного полка поручика Лермонтова», составленной 17 июля 1841 года, в числе прочего значатся: «полусабля с серебряным темляком», «пистолет черкесский в серебряной обделке с золотою насечкой в чехле азиатском», «кинжал с ножиком с белою ручкою, при нём поясок с серебряным с подчернию прибором 16 штук и жирничка серебряная же», «шашка в серебряной с подчернию оправе с портупеею, на коей 12 пуговиц серебряных с подчернию».