Array Коллектив авторов - Притяжение Андроникова

В начале 30-х годов ленинградские писатели затеяли какое-то строительство. Кажется, дач. Или квартирного кооператива. Но уже на первых шагах литераторское вдохновение уткнулось в неприступное понятие «дефицит». В стране не хватало всего, в том числе и стройматериалов. На очередном этапе обнаружилось отсутствие гвоздей.

Властителем дефицитного товара был человек по фамилии, если не ошибаюсь, Либерзон. Заведующий чем-то. Начальник чего-то. Впрочем, тогда все управляющие жизнью были или заведующими, или начальниками.

Так как все прошения и подступы, адресованные к Либерзону хлюпиками-сочинителями, кончались провалом, решено было направить к нему достойного противника. Выбор был сделан единодушно: Стенич, конечно, Стенич. Кто, как не он!

Валентин Стенич, блестящий переводчик, умница и шармер, был известен и как непобедимый полемист.

Стенич пришел к Либерзону.

– Для писательского кооператива нужны гвозди. Распорядитесь, пожалуйста, – миролюбиво, даже беспечно начал он.

Либерзон не поднял головы:

– Гвоздей нет.

– Нам очень нужны гвозди. – Голос Стенича окрасила доверительная вкрадчивость.

Либерзон устало вскинул глаза и раздраженно буркнул:

– Нет, нет гвоздей! Понимаете – нет!

И тогда Стенич, неожиданно перегнувшись через разделявший собеседников стол, прокурорским шепотом зловеще прошелестел:

– А распинать нашего Христа у вас гвозди были?

– Будут гвозди. Завтра будут гвозди, – тоже шепотом смиренно выдохнул Либерзон.

Назавтра гвозди прибыли на стройку.

– Так поступают люди с вдохновением, – заключил байку Андроников. – А вы, уважаемый Александр Аркадьевич, конечно, будете искать легких путей: будете заискивать перед Гектором Ивановичем!

– Ошибаетесь, уважаемый Ираклий Луарсабович! Советские люди не ищут легких путей! – гордо парировал Галич. И отправился на поклон к Егору.

Так Таруса открыла для меня Андроникова. И я навсегда полюбила эту необычайную семью, где душевная щедрость и доброта всегда соперничали с высоким интеллектуализмом. Полюбила этот шумный дом, где ты мог встретить самых интересных людей и где незыблемость нравственных принципов никогда не декларировалась, а существовала с естественностью дыхания. Здесь обаяние таланта и талант обаяния хозяина одушевляли любого, перешагнувшего порог квартиры.

Позднее, выйдя замуж, я привела к ним и моего мужа Лешу, давнего поклонника Ираклия Луарсабовича.

Замечу, что в жизни своего кумира Леша сыграл определенную роль. В качестве главного редактора редакции кинопрограмм Центральной студии телевидения Леша решил запечатлеть на кинопленке устные рассказы Андроникова. И «пробил» идею.

Так появился на свет первый фильм цикла, снимавшегося и в последующие годы, – «Загадка Н. Ф. И.».

А приведенный впервые в андрониковский дом, Леша оробело взирал на знаменитость, пристально и испытующе рассматривающую его.

– Откуда я вас знаю? – Наконец произнес Андроников. – Ведь знаю же. Даже помню: что-то забавное было в нашем знакомстве.

Обретя дар речи, Леша решился рассказать об их первой встрече, которую и встречей-то не назовешь.

Когда-то, будучи студентом, еще и не мечтавшим о знакомстве со знаменитостью, мой муж был выведен с концерта Андроникова, так как ему стало дурно от смеха. И вот много лет спустя Ираклий Луарсабович узнал его и вспомнил тот случай. И сам уже хохотал до слез.

Да, он вошел в нашу жизнь, жизнь моих сверстников, как триумфатор, знаменем которого была радость, побеждающая любые горести.

Тончайший артистизм и юмор самой высокой пробы, казалось, не оставляли его ни на миг.

Однако Андрониковы не были для меня только любимыми друзьями. Ираклий Луарсабович никогда не учил меня мастерству экранного или радийного рассказа. Но если я с благоговением хотела произнести слово «Учитель», я думала о нем.

Потому что бросала все дела, услышав по радио его голос.

Потому что его телевизионных передач, фильмов ждала, как события.

Потому что его пластинки, магнитофонные записи его рассказов слушаю и буду слушать каждый раз, как впервые.

Помню, как входил он в редакцию звукового журнала «Кругозор», где я одно время работала, входил, заполняя собой, своим голосом, юмором, многоречьем пространство. Помню, как смолкали мы, боясь упустить хоть фразу: ведь потом каждый пытался пересказать все друзьям, да и просто сообщить, что виделся с ним. Только и заботило: не забыть, не забыть! Как это он говорил? А, вот: «Ну что это за рифмы? Простой перестук согласных! Знаете, кто был виртуозом рифмы? Маршак. Однажды праздновался юбилей знаменитого историка Евгения Викторовича Тарле. И Чуковский все „подкалывал” Маршака – мол, даже ему, Маршаку, не удастся подобрать рифму к фамилии юбиляра. Но Самуил Яковлевич тут же откликнулся: