Брассай - Разговоры с Пикассо

Следуя за Канвейлером, мы проходим по развалинам часовни, разрушенной во время Революции. От нее остались несколько капителей XII века. Под кронами больших деревьев, растущих рядом с часовней, стоят две связанные аркой колонны, сплошь увитые плющом.

Д.-А. КАНВЕЙЛЕР. Это Анри Лоран сделал их для коллекционера Жака Дусе. Капители исполнены в кубистском стиле. Кроме того, он сделал для Дусе фонтан. Все эти изделия находились в его поместье: Дусе хотел, чтобы модернистские произведения обжились в новой среде. С 1920-го «Авиньонские девицы» Пикассо висели в нише на лестничной клетке дома Дусе. После его смерти я купил скульптуры Лорана, а «Авиньонские девицы» отправились в Музей современного искусства в Нью-Йорке. Сейчас вы увидите фонтан – он в нижнем саду. У меня есть еще «Сирена» Лорана – напротив дома. В Иль-де-Франс [83]обожженная глина тверда как камень и быстро покрывается патиной. Ее прелестный розовый цвет местами уже приобретает зеленый оттенок.

«Приёре» – красивый дом, построенный во времена Империи. Канвейлер купил его лет десять назад. Я интересуюсь, бывал ли здесь Пикассо.

Д.-А. КАНВЕЙЛЕР. Всего один раз, лет восемь-девять назад, перед тем, как окончательно обосноваться на юге. С весны 1955-го Пикассо не бывал в Париже ни разу. Он по-прежнему живо интересуется всем, что здесь происходит, по-прежнему в курсе всего, хочет видеть как можно больше фотографий со своих выставок, но не выказывает ни малейшего желания присутствовать на них лично или покинуть юг. Естественно, он не видел «Приёре» в его нынешнем виде. Я почти полностью перестроил дом и заново разбил сад. В Германии мне очень понравились сады, которые обустраивал один ландшафтный дизайнер. Я пригласил его сюда. Он и посадил здесь все, что вы видите, – эти многолетние растения, довольно редкие для Франции, но весьма распространенные и любимые в Германии из-за своей круглый год зеленеющей листвы. Но есть и кое-что другое. Вот эти молодые кустики – будущее иудино дерево.

БРАССАЙ. Я видел, как они растут по берегам Босфора: весной кусты все усыпаны сиреневыми цветами… Великолепное зрелище…

Д.-А. КАНВЕЙЛЕР. На моих цветы белые… В этом году они уже отцвели… А вы видите яблони и сливы, расположенные шпалерами? Они хорошо плодоносят, за исключением тех, что посажены слишком близко к стене. Их придется пересаживать.

Хозяин показывает мне огород, где есть грядки с капустой, помидорами, салатом. Я немного удивлен живым интересом, с каким этот человек, всю жизнь торговавший картинами, относится к деревьям, цветам и плодам, и спрашиваю его, любит ли он деревню.

Д.-А. КАНВЕЙЛЕР. Я все же городской житель. Если бы не Зетта, мне бы никогда не пришло в голову купить дом в деревне. Это она искала его и нашла. Нам повезло, что мы попали на «Приёре». Сент-Илер – последняя деревня, окруженная зеленью, она расположена как раз на границе области Бос, которая простирается от округа Этамп до Орлеанского леса. А дальше – одни пшеничные поля, скучная, однообразная равнина… Как вам известно, в субботу моя галерея открыта только с утра. И каждую неделю после ее закрытия мы отправляемся в Сент-Илер и остаемся здесь до вечера понедельника.

Мы сидим на террасе – пьем аперитив. Канвейлер знакомит нас с двумя своими свояченицами. Берта замужем за художником Ласко, он тоже здесь. Их дочь вышла замуж за художника Вилато, племянника Пикассо. Я интересуюсь, есть ли у Канвейлера новости от Пикассо.

Д.-А. КАНВЕЙЛЕР. Мишель и Зетта виделись с ним две недели назад и нашли, что он в прекрасной форме. Продолжает заниматься линогравюрой… Сейчас он вырезает серию портретов бородатых мужчин, похоже, получается очень хорошо… А я говорил с ним вчера вечером, и он тоже сказал, что доволен результатом. Когда я ему позвонил, он собирался пойти с Жаклин на каннский пляж. Они купаются каждый день. В конце октября и в свои восемьдесят лет – потрясающе, правда? Особенно для человека, который всегда волновался по поводу своего здоровья! В молодости он был уверен, что у него чахотка. Он подозревал у себя чуть ли не все болезни, которые существуют на свете. А на самом деле никогда серьезно не болел. Страдал только от головных болей. А знаете, как он лечился? С помощью кошачьей шкуры! Я много раз видел, как он лежал, прикрыв плечи меховой шкуркой. Он работал так много, что создавалось впечатление, что он себя изматывает. На самом деле это не так: он следит за своим самочувствием, бережет себя. И сейчас часто ходит к своему врачу на медосмотр – кстати, к тому же, который лечил Матисса. Если он чувствует утомление, то может пролежать в постели два-три дня…