Брассай - Разговоры с Пикассо

БРАССАЙ. Скоро вы составите конкуренцию Гауди… Когда я снимал эту архитектуру в Барселоне, Пратц отвел меня к вашей сестре и к Вилато, в Пасео-ди-Грасиа. Я был поражен, узнав, сколько в Барселоне ваших произведений… Вместе с теми, что хранятся в тамошней галерее, хватило бы на «Музей Пикассо».

ПИКАССО. Этот вопрос обсуждается… Городские власти хотят купить для этого какой-то древний замок. Посмотрим…

Я спрашиваю, откуда это большое солнце, что висит на стене…

ПИКАССО. Как раз из Барселоны… Это ломоть от ствола пальмы. Такие солнца носят процессии в Вербное воскресенье… Чудесное, правда? Некогда я сам делал картины из пальмовых листьев…

ЖИЛЬБЕРТА. Вы знаете эти предметы, которые на Пасху продаются в Ницце возле церкви? Пальмовые листья обрезаны и сложены в несколько раз. Иногда бывает очень красиво!

ПИКАССО. Эти украшения типичны для Средиземноморья… И обратите внимание, какие нежные тона… Когда они высыхают, то становятся светлее и как бы прозрачнее… Настоящие солнца, приносящие радость, ведь правда?

И тут он открывает мне тайну «Авиньонских девиц», которые занимают в мастерской доминирующее место.

ПИКАССО. Подойдите поближе и посмотрите… Это гобелен… Один милейший парень из Тулона забрал себе в голову непременно сделать его с обычной почтовой открытки… Многие мои посетители находят его ужасным и считают все это кощунством… Они не находят на гобелене моих красок… а мне как раз это и нравится… Моих красок не было уже на репродукции, и этот умелец придумал другие… В сущности, это совсем другая картина, но напоминающая «Авиньонских девиц».

Мы обходим мастерскую. Пикассо показывает мне необычный шкаф из красного дерева с большим количеством плоских ящичков.

ПИКАССО. Этот шкаф принадлежал Матиссу, но поскольку я каждый раз, попадая к нему, им восхищался, родственники после его смерти подарили шкаф мне… Матисс заказывал шкаф для себя, хотел, чтобы он был высоким и чтобы в нем было сорок ящиков – складывать туда рисунки… Прекрасные пропорции, не правда ли? Когда я смотрю на него, то думаю о Матиссе; они очень подходили друг другу.

БРАССАЙ. А этот великолепный тотем с Новых Гебридских островов?

ПИКАССО. Тоже подарок Матисса…

Неподалеку от тотема сверкает и переливается всеми своими блестками и позументами костюм тореро.

ПИКАССО. Это грустная история… Светящийся костюм, который вы видите, принадлежал матадору Чикуэло П. Он мне его и прислал… Сам он умер трагической смертью. Если бы его убил бык! Так нет, он погиб в дурацкой авиационной катастрофе… Сегодня матадоры постоянно переезжают с места на место, они все время куда-то спешат. И гораздо больше их погибает в авиационных и автокатастрофах, чем от рогов быка… Его уже не было в живых, когда я получил этот костюм… Как последний знак дружбы…

Я спрашиваю, ходит ли он, как прежде, на бой быков…

ПИКАССО. Да, ведь это моя страсть… Но у меня не всегда есть возможность… Тогда я присутствую на арене лишь мысленно, слышу звуки пасодобля, вижу толпу зрителей, выход cuadrilla, первого быка, который атакует пикадоров… Однажды невозможность поехать на корриду меня так расстроила, что я принялся воображать себе все ее этапы… И это меня так увлекло, что вот уже несколько месяцев каждый вечер я делаю на эту тему несколько рисунков китайскими чернилами…

Мы обсуждаем его большую выставку в галерее Тейт, организованную Роланом Пенроузом. Я спрашиваю, собирается ли он сам поехать в Лондон…

ПИКАССО. Зачем мне тратить время на то, чтобы посмотреть на собственную живопись? У меня хорошая память, и я прекрасно помню все свои картины… Но я дал организаторам на время много своих полотен и уже поимел из-за этого множество неприятностей… Там выставляется только живопись и кое-что из последних произведений… Будет, кстати, и большой занавес для балета «Балаганчик». Эти выставки мне мало что дают… Мои старые картины меня больше не интересуют… Гораздо больше любопытства у меня вызывают те, что еще не написаны…

Среди новых скульптур есть бронзовые, которые раньше были керамическими – Пикассо мне объясняет, что он отдал в отливку те из терракотовых изваяний, которые для этого годились; здесь же и его главное произведение – «Коза», сделанная из ивовой корзины, пальмовых ветвей, консервных банок и кувшинов из обожженной глины. При виде их я не могу удержаться, чтобы не сказать ему:

– Никто и никогда не сможет издать действительно полного каталога ваших произведений… Не успеет появиться новая книга о вашем творчестве, как оказывается, что она уже недостаточно полна… Целых четыре года мы полагали, что сумели собрать все ваши скульптуры… Но нет. С тех пор мне попалось уже несколько совершенно новых, которых не было в нашей книге… А совсем недавно я видел в продаже занятную деревянную скульптуру – вашу, она была похожа на негритянского идола… Репродукций с нее я не встречал нигде. Я знаю только три ваши скульптуры кубистского периода: двух «Обнаженных женщин» и «Мужчину с квадратной головой». И я не знал, что существовал еще и этот ребенок…