Надежда Белякова - Кузнецкий мост и Маргарита

– Будапешку взяли! Будапешку! Наши Берлин взяли! – радовалась женщина, что её муж Иван жив и, что пришла от него посылка с подарками прямо к великому празднику. А значит скоро и сам её Ванечка вернется домой. И проживут они всё-то отнятое войной счастье, всё-то у них еще будет…И так смеялась она, отплясывая на сельской площади в день 9 мая, подпевая:

– "На честном слове и на одном крыле!"… – как уж никогда больше ей веселиться и радоваться не придется. Потому что потом, спустя всего несколько дней придет на ее Ивана похоронка. И завоет Наталья от горя, заголосит на всю деревню. И станет ясно, что посылка накануне 9 мая была ею получена уже от погибшего в том же Будапеште мужа. Успел Иван отправить свой прощальный подарок Наталье. Успел!

Но это будет потом, а 9 мая она радовалась вместе со всеми величайшему празднику нашего народа. Рита оглядывалась по сторонам, высматривая в толпе радостных людей своих бабушку и дедушку. Но тетя Нюша, их дочка, обняла ее за плечи и прошептала ей на ушко:

– Не ищи, Ритушка! Не придут они. Пусть выплачутся дома…

На торговой площади села, где до войны по воскресеньям кипел базар, стекались люди в этот теплый майский день, здесь возник митинг. Школьный учитель истории обратился к землякам:

– Сегодня, в день Победы, мы не только радуемся и ликуем. Мы чтим память погибших на этой проклятой войне, навеки прощаемся с павшими товарищами. Нам выпало жить. Наши сыны, братья и отцы завоевали, защитили нашу жизнь. Как мы будем жить без тех, кто не вернулся? А будем мы жить с мыслью о них, с их одобрением или незримым упреком. С этим, с вечной памятью о наших дорогих, близких, любимых – так мы войдем в новую мирную жизнь! Но они всегда будут с нами рядом, живущие в нашей памяти!

И не было былых обид меж людьми в тот день и раздраев, и города и деревни – все жили одной радостью, одним общим счастьем.

Великий праздник 9 мая, оставшийся великим с нами и до сего дня. И среди примет нашей жизни; как яркое солнышко в утро Пасхального дня, какой бы не была погода в то воскресенье, или гром на Ильин день, потому что «сам Илья в колеснице по небу катит», так и наши слёзы 9 мая неизбывны. Это наше!

Солнечное утро осветило стену, увешанную картинками Маргариты. Букет желтых одуванчиков, стоящий в крынке. Дядя Саша с ружьем на охоте. Кот Тарасик, лакающий сметану в подполе, пока его никто не заступал за такой потравой. Дед и бабушка рядом, улыбающиеся. Корова по кличке «Дочка», красотой и, надоистостью которой так гордилась Анна Васильевна, рога которой украшал букет ромашек с васильками. Брат Шурка, двоюродный брат Маргариты – сын тёти Нюши. Улыбающийся Шурка с ведром язей, после их с Ритой удачной рыбалки с самодельной трехстенкой, которые они с Ритой ставили жарким летом в Яхроме. И портрет тети Нюши, русоволосой, синеглазой. За окном зеленел и расцветал май. Май – всегда май, даже во время войны нес радость первого тепла и яркой зелени. А уж теперь, когда война осталась позади, так только живи и радуйся майскому озорному солнышку.

Рита сидела на скрипучей деревенской кровати, покрытой лоскутным покрывалом. На коленях у неё лежал тот же самый чемодан, с которым она приехала сюда, в деревню, чтобы выжить. На дно чемодана она укладывала свои рисунки, в основном пейзажи и портреты односельчан. Потом этого – поверх уложила свои теплые вещи. Рядом стояли ее деревенские родственники, дающие советы, что брать с собой, отправляясь на вступительный экзамен в Московский Швейный техникум. Помогали Рите – абитуриентке 1947 года укладываться в дорогу. Кто-то из соседок подарил ей свою кофту. Тетя Нюша сшила платьице, темно синее в горошек. Кто-то юбкой поделился. Рита была очень благодарна за всё. В свои четырнадцать она вдруг превратилась в настоящую русскую красавицу с белоснежным лицом, которое, не смотря на все беды ее сиротства, украшал яркий румянец. Две русые косы ложились весомо на ее красивые плечи. Рита аккуратно намотала на ноги портянки, потолще. Потому, что поедет поступать в Болшево в дедовских сапогах 42 размера на свой 35 размер своей изящной ножки.

Она нырнула в дедовские сапоги. Встала и потопталась на месте, проверяя, удобно ли сидят. Тетя Нюша всплакнула на прощанье и вдруг сорвалась к порогу, на секунду оглянувшись, крикнула Рите и провожающим ее близким:

– Погоди! Я сейчас! Без меня не уходите!

Она вернулась вскоре, что-то прикрывая фартуком. Откинув его, протянула Рите белые босоножки. Она бережно держала их на вытянутых ладонях. Улыбаясь и, пытаясь одновременно смахнуть слезы, тётя Нюша сказала: