Надежда Белякова - Кузнецкий мост и Маргарита

На следующем собрании в Сельсовете вопрос о признании семьи Беляковых врагами народа, а значит – кулаками – было уже делом решенным. Но спасло неожиданное письмо от старшего сына Федора и Благодарственное письмо его начальства.

Оказалось, что именно в это время горестных печалей, выпавших на долю его родителей и семьи, Федор Осипович Беляков героически задержал и обезвредил, какого-то очень важного нарушителя, шпиона. И был представлен к награде и значительному повышению по службе. В письме был и газетный лист был со статьей о героизме пограничника Федора Осиповича Белякова. Но был ранен, о чем его начальство и сообщало в письме его родителям, сопровождая его выражением благодарности.

Это письмо и прочитал их сын Андрей, приехавший поговорить с новым председателем, чтобы заступиться за семью, чтобы не включал родителей в списки тех, кого наметили к ссылке. Заступался за родителей, как видный коммунист, ликвидатор безграмотности в этих же, родных местах, директор школы в Кимрах, проработавший здесь вместе с женой Капитолиной Карповной и ее матерью, то есть – его тещей Елизаветой Яковлевной. Как ни как, а в этих местах в 20-го года по 25 год ликвидатором безграмотности был, и потому человек в этих местах уважаемый. На собрании в Сельсовете – ровно до объявления новых «врагов народа» из своих же деревенских, он успел зачитать то письмо и объявить о награждении его брата-пограничника и, их соседа, наградой за проявленный героизм и преданность Родине. В это время приехал и Андрей, чтобы защитить мать и отца от этой напасти. Он устроился в Кимрах, стал директором школы. Жил с женой и дочерями в директорской квартире, а проще – в двух отведенных классах для проживания семьи директора. О прошлом просто не говорили. Да и Андрей явно был рад произошедшим в его судьбе изменениям и тому, что позвали его родители письмом с просьбой о защите от председателя.

Словом, удалось Андрею, большому умельцу публичных выступлений и явно одаренному ораторским талантом, повернуть дело так, что уж и неловко стало: с одной стороны – семью советского героя, и родителей «ликвидатора безграмотности», а с другой стороны: по приказу председателя колхоза в Сибирь в ссылку на погибель загонять.

И вопрос этот председатель «замял», хотя и предвкушал уж переселение своего семейства под крепкую железную крышу дома Беляковых.

Ходили слухи и о том, что побоялся он еще и «черного глаза» Анны Васильевны, дочери старой ведьмаки Устиньи из Трехсвятского. А всем в тех местах было хорошо известно о столетней старушке-знахарке из Усть-Пристани, дотлевающей свой век у нее в крайней комнатке за цветастой занавеской. Всем помнилось, что уж, если ее еще в молодые годы бывало разобидит кто, до самого сердца истомой боль обиды заполонит, так та ее боль вскоре и прихлопнет обидчика. И местные все это хорошо знали. Так хорошо, что и нынешний председатель не знать не мог.

Но теперь дом был защищен и жизнь в нем текла дальше меж своих омутов-водоворотов.

Война отняла жизни ее сыновей. Сначала Федора, потом 19-ти летнего Сергея, потом и Колю забрала, отдав вместо сыновей похоронки. Когда пришли в их деревню с предупреждением, что нужно им бежать и скрываться за каналом, потому что движутся на них немцы и пекло тут будет страшное. Что теснят нас фашисты и даже Рогачево нашей армии не удержать. Обнялись Анна Васильевна с Осипом Ивановичем и даже не обсуждая, одно решение было у них на двоих: погибнуть, раз так на роду написано, так вместе в родном доме. А никуда не бежать, не скитаться. И действительно, жесточайшие бои шли и за Рогачево, и за каждую деревеньку. Сколько народу полегло, деревни фашисты все вокруг спалили, людей поубивали. Только их родную деревню наши не сдали. Не вошли фашисты в их деревню, не были они под фашистами, хотя совсем рядом такие жестокие бои полыхали. Остались они старики – вдвоем в своем доме. Дочка Нюша жила отдельно, совсем рядом – в соседнем доме. С мужем и сыном Шурой – двоюродным братом Риты. И все прожитые ими вместе годы невзгод и радостей Анна Васильевна смотрела на мужа только с гордостью и любовью.

Хорошо, что этот ужас осталось позади, наши войска вышибли фашистов, отбросили и от Рогачево, и от Дмитрова. Но война продолжалась, и жизнь в горе и в беде, но теплилась.

Анна Васильевна сидела с рукоделием за столом и слушала мужа, то ли наслаждаясь звуком его голоса, то ли самими газетным новостями, слетающими с его губ. И Осип Иванович читал вслух: