Никита Алексеев - В поисках Дерева-Метлы. Короткие мысли отшельника из Соломенной сторожки

17 марта

РОССИЯ – НА ВЕРНОМ ПУТИ!

А всё-таки, что ни говорите, Россия – на верном пути. Потому как, что ни говорите, разница между, например, нынешним Шуваловым и нынешним бюджетником, разъезжающим на взятом в кредит «Фокусе» и общающимся со своими коллегами при помощи смартфона, меньше, чем разница между графом Шуваловым и тогдашним крепостным, жившим в курной избе и смартфона не имевшим. У него и сапог-то не было. Он лаптем щи хлебал, пустые. Так что если всё пойдёт, как идёт, то лет через триста в России так хорошо станет, что и помирать неохота.

18 марта

МОРЕ, НЕБО И ВЕСНА

Весна – чудесное явление природы. Например, спускаюсь сегодня с читалкой на бугор, на террасу кафе «Монте», чтобы часа два-три греться на солнышке, поглядывая на небо и на море, – а там все столики заняты. Потому что я не один такой, кому хочется попить кофе и провести часа два-три, поглядывая на море и на небо, греясь на солнышке. Даже муниципальные скамейки заняты: на них сидят те, кто ждёт, когда освободится столик. И на каменном бортике, ограждающем бугор, сидят те, кому на скамейках места не досталось.

Присел на бортик и я. Греюсь на солнышке, поглядываю на небо и на море, жду, – минут через двадцать настаёт мой счастливый черёд. Сажусь за столик и два с половиной часа, греясь на солнышке и поглядывая на море и на небо, читаю про ужасы гражданской войны в Испании. Знаете, это жутче, чем гражданская война в России. Но в Греции, не говоря о Китае, тоже страшно было. И играет музыка – Дэвид Боуи, Let's Dance. Потому что Марии, хозяйке кафе, такая музыка нравится. А на скамейках и бортике – очередь.

Вот, говорят, греки – лентяи, штаны просиживают в кафе, потому и голытьба. Не знаю, может быть, какой-то идеальный немец или швед присел бы на бугре минут на пять, выпил кофе, взглянул на небо и на море и побежал бы дальше трудиться. Ну и дурак.

Я, впрочем, не грек, не немец и не швед. Я так, с боку припёка. Но рядом сидел англичанин, грел краснеющий веснущатый нос и никуда не торопился, глядя на море и на небо и лениво листая Guardian. Ну так в UK – брекзит.

19 марта

ВОСКРЕСНЫЙ ВЕЧЕР В СОРОКА ЦЕРКВЯХ

Собрались в «Балконаки» поесть косорылых рыбёшек. А «Балконаки» – на тебе! – закрыт. Игорь высказал предположение, что заведение, в связи с глобальным кризисом, Трампом, Путиным и прочим безобразием обанкротилось. Не думаю. Просто сегодня воскресенье, и должны же греки когда-нибудь отдыхать, nicht war? В результате пили ирландский виски и английский чай в кафе Monte, у Марии Папаиоанну.

Терраса кафе «Монте», место ежедневного чтения и наблюдения за явлениями природы Никиты Алексеева. Салоники

Вспоминали, кто каким спортом занимался в детстве. Игорь, оказывается, прыгал с шестом. Я плавал на спине. А Мария [21] Мария Цанцаноглу. (не Папаиоанну) и вовсе чуть не стала членом сборной Греции по водному поло.

Все посетители разошлись. Играла музыка: Unchain ту heart, baby set те free. Мария Папаиоанну предложила ещё чая, но мы решили, что пора по домам.

ГОДОВЩИНА

Всего-то три года прошло со времени аннексии Крыма. Даже удивительно, как всё изменилось с тех пор.

21 марта

ПЕРЕЛЁТНЫЕ И ПРОЛЁТНЫЕ ПТИЦЫ

Итак, завтра до рассвета, ещё скворцы не засвистят и сороки не затрещат, лечу из греческих Сорока Церквей в опостылевшие московские Сорок Сороков.

Сорок в Москве отчего-то нет. Ну хоть скворцы, надеюсь, прилетели.

22 марта

ЭЛЕКТРОМЕХАНИЧЕСКАЯ БРИТВА

Завтра пойду и куплю себе электрическую бритву, последнюю в жизни.

Дело вот в чём: мой дедушка Степан Иванович брился опасной бритвой «Золинген», которую он правил на своём генерал-майорском ремне. Я не дедушка, такой бритвой я смог бы только зарезаться. Поэтому, когда у меня начала расти шерсть на лице, я брился безопасной бритвой «Жилет»: лезвие было заправлено в станок, который мне подарил отчим Валентин Иванович Маликов. И ходил весь в порезах. То ли руки у меня растут из жопы, то ли рельеф лица сложный, но это всегда было вечное мучение. Оно не закончилось, когда пришла эра пластмассовых поскребков: ими я резался так же, как безопасной бритвой «Жилет» или «Вилкинсон».

Поэтому я перешёл на электромеханические бритвы: такими никак не зарежешься. Первая была пружинная бритва «Бердск» – её, как заводного зайчика, колотящего в барабан, надо было со стрекотом заводить ключиком по ходу солнца. Её я выбросил в окошко вагона между Ясиноватой и Лозовой, по дороге в Крым. Совершенно не функциональная была бритва. Поэтому в Крыму я отрастил бороду. Но в бороде я ходить не могу и потому уехал во Францию, а там продавались бельгийские электромеханические бритвы «Филипс».