Андрей Васильченко - Прожектор доктора Геббельса. Кинематограф Третьего рейха

Тем не менее Певас предполагал, что запрет на фильм был наложен по чисто художественным соображениям. Он вспоминал: «Дело было в оформлении, так как сценарный материал был не только утвержден, но даже рекомендован сверху. У меня было чувство, что в условиях, когда фронты трещали по швам, люди не хотели никаких потрясений на экране. Они не хотели никаких экспериментов со звуками и формами, они хотели ручной выработки. Иногда даже раздавалось пугающее словосочетание – культурный большевизм». Но все-таки, несмотря на всю изобретательность режиссера, «Зачарованный день», в отличие от «Стального зверя», не был аллегорическим рассказом, собственно, он даже не стал событием в немецком кинематографе. Самое большое, что привлекает внимание, это параллельность трех линий развития сюжета. Но это отнюдь не стало плюсом фильма. Некоторые из женщин, видевшие эту ленту на пробном показе, отмечали, что действие в фильме было несколько запутанным.

Не исключено, что недовольство было вызвано кокетливым поведением героини Анни, подружки Кристины. Но при этом история с Анни в фильме являлась второстепенной. Она оказалась жертвой бравого начальника железнодорожной станции, который представился девушке как «прекрасный Эмиль», разыскиваемый полицией мошенник. При этом любовная сцена в квартире художника, которая является пиком любовного приключения Кристины, по своей сути почти безвинна. Возможно, в ней «аморальными» могли показаться, во-первых, слишком громкое дыхание Кристины, во-вторых, сама обстановка в квартире, которая была уставлена многочисленными набросками и картинами в стилке «ню», что как бы указывало на склонность художника к эротомании. Хотя это вряд ли могло смутить самого Геббельса, который открыто насмехался над некоторыми партийцами, которым, по словами министра пропаганды, «лучше было бы числиться в комиссии по надзору за целомудрием».

Принимая во внимание запрет фильмов «Паника» и «Титаник», что было обусловлено ухудшением положения гражданского населения Германии, можно предположить, что запрет «Зачарованного дня», равно как и киноленты «Великая свобода № 7», был вызван их пессимистическим настроем. Геббельс не намеревался способствовать развитию в тылу «пораженческих настроений». Пессимизм, являвшийся центральным мотивом некоторых фильмов, был для него недопустимым в годы войны. Имперский киноинтендант Фриц Хипплер в мае 1943 года сказал по данному поводу: «Франция в последнее время произвела несколько фильмов, которые обрели бы национальное и даже международное признание, но из-за их пессимистических установок в начале войны они были запрещены совершенно либеральным французским правительством, хотя эти фильмы не имели ни малейшего отношения к политике. Между тем Франция проиграла войну в том числе и из-за фильмов, так как она не смогла производить их в надлежащем количестве и надлежащего вида, чтобы придавать массам уверенность в себе. Они не могли черпать в них посыл к действию».

Взгляд на жизнь из газетного ларька (кадр из фильма «Зачарованный день»)

Деспот, наводящий ужас на все семейство (кадр из фильма «Виа Мала»)

Приблизительно по таким же соображениям в марте 1945 года был запрещен фильм «Виа Мала» [15]– «в силу своей предельной мрачности». Это была экранизация романа Джона Ниттеля, в котором описывалась проживающая в горах семья, которая страдала от ее тиранического главы. В какой-то момент домашний тиран гибнет. Расследование не дает никаких результатов. Кроме этого, новый полицейский чин, который сочетается браком с дочерью убитого, не хочет ворошить прошлое. Именно это обстоятельство стало поводом для критики фильма. Как и в случае с фильмом «Старое сердце просится в путь», утверждалось, что ни одно преступление не должно было остаться без наказания. В результате в фильме появляется непредвиденная концовка. Внезапно возникает владелец местной гостиницы, который был опознан как убийца тирана (в романе это слуга). Ситуация осложняется тем, что убийство он совершил по безмолвному «заказу» всей семьи. В фильме должна была восторжествовать юридическая справедливость.

Бессмысленная с драматургической точки зрения концовка фильма не могла хоть сколько-нибудь исправить общее мрачное впечатление, остававшееся после его просмотра. До момента убийства взгляд домашнего тирана наводит на всех суеверный ужас. Они более не могут жить под его кнутом. «Это не отец, это какая-то скотина». После того как за расследование берется новый начальник окружной полиции, в нем возникают смутные подозрения, и суеверный ужас вновь оживает в сердцах обитателей гор.