Ирма Доттир - Вижу забор – пою забор. Рецензии на греческие фильмы

Гонщик и его друг обсуждают, чего б такого спеть под балконом, на котором стоит инвесторша. Гонщик ездит ей по ушам, она почему-то выкобенивается. Петь и танцевать не стали. Чего ты ждал, дятел, она уже с рыбаками натанцевалась. Её место охотно занимает Варлей, но её муж от ревности устраивает костюмированный танец пиратов. Варлей охотно панцушотит ещё раз и вспоминает правовые основы брачных отношений, моноандрию в частности. На этом месте муж просыпается и видит, что нихрена Наташенька не вспомнила и обжимается с гонщиком. Муж убегает. Да, это греки придумали логику.

Толпа мужиков обсуждает что-то почти до драки. «Тихо», – говорит суровая бабка, похожая на бригадира Ирландской освободительной армии (запрещена в Соединенном Королевстве). Тихо не становится. Обсуждают туризмос, то есть, видимо, предложения той инвесторши, кто-то за, кто-то против. Бригадирша кроет матом, но непонятно, за какую сторону. В другой таверне инвесторша агитирует среди рыбаков за власть капитала. Бля, скорей бы танцы. Перематываю.

Гонщик опять в открытую обжимает Варлей, потом прогоняет. Её муж устраивает сцену ревности.

Инвесторша пришла домой к бригадирше ИРА. «Женщины, уймите вашу мать!» Сын бригадирши танцует инвесторшу по всему острову в разных позах. Она пытается панцушотить, но костюмер подобрал ей исключительно удачную юбку.

Один из моряков, которые танцевали её утром, страдает под балконом. Приходит его жена и приводит с собой женский хор. Видя такую картину, он срывает с пальца обручальное кольцо. Драматизмос. Песня, танец. К танцу присоединяется инвесторша, которая поднимает кольцо и насильно надевает на палец рыбаку. Семья воссоединилась.

На берегу собирается толпа местных жителей с плакатом «Wellcome to the island». Я подозреваю, что Well come это у них не описка, а игра слов, так то греки английский знают. К причалу подплывает лодка, с которой выбираются на берег сотни две танцующих людей.

Варлеиха опять пытается танцевать с гонщиком, убежав от мужа, но драматично падает и лежит на площади, рыдая и глюча.

Гонщик вернулся домой и снова посрался с папой. Похоже, папа больше ничего не умеет делать. Мог бы научиться танцевать, не так уж это сложно.

Неожиданно начинаются автогонки. Красный «Купер-мини» сходит с дистанции.

Не менее неожиданно действие перемещается в маленький театр. Там уже стоят столики для посетителей. Пустые. Инвесторша танцует сразу с четырьмя парнями под ещё одну душевную песню. После них на сцену выходит ещё одна дансерша. Варлей!!! Как всё закручено, однако! Ещё два-три танца, все обнимаются, и фильм неожиданно заканчивается.

Нахера я это посмотрела? Не повторяйте моей ошибки.

https://greek-movies.com/movies.php?m=72

В первую же секунду появляется неугомонный Костас Вутсас – всё, теперь его до конца фильма не заткнёшь. Он торгует родиной возле Акрополиса, американские туристы сбегают от него в автобус, кроме одного, который задумчиво ковыряет в носу. Костямба с друзьями начинает его обхаживать на ломаном еллининглише, а он внезапно отвечает на ломаном енгрике. Вы, греки, плохие бизнесмены, говорит Джим, пашолнахуй, вежливо отвечают греки по-гречески, лучше давай с нами петь песни и пить алкоголесодержащие жидкости разного цвета. Все садятся в машину к Джиму (шестьдесят седьмой год, американцы путешествуют по свету со своими машинами) и едут в гости к Костасу.

Закусивши котлетой, Джим учит их торговать сувенирами. Нахуй сувениры, кричит Костас, смотри, чо у меня есть! И показывает американцу фотографию своей тёлки. Действительно, нахуй, соглашается Джим.

Ночная жизнь. Неоновые вывески, пьянство, проститутки дерутся за клиента. Это мюзикл, если что, не всерьёз дерутся. Костас с Джимом и друзьями заходит в кабак. На сцене появляется тот самый клиент проституток, берёт в руки соло-бузуки и хера… так. Это были не проститутки, а солистки местного ансамбля, потому что одна из них выходит на сцену и начинает петь. Посетители одобрительно кидаются тарелками в музыкантов, я про такое слышала только от старшего брата, который кидался стеклянной тарой в милиционеров на «Железном марше» в Москве в девяносто первом, я его тогда дебилом посчитала, а это, оказывается, очень культурно.

На сцене появляется вторая солистка. Она поёт и танцует с Джимом, соло-бузукист мрачно косит на них, достаёт из кармана портативный тактический пиздюль, и начинается хорошая кабацкая драка под пианино. Утром после драки продолжается бизнес-митинг, но те же самые две бабы опять всё портят, угораздило же их влюбиться в одного мужика, как будто в Греции музыкантов мало. Логику изобрели греки, конечно, но не греческие бабы. Гормонально неуравновешенные организмы выдирают друг другу патлы, а совещание тем временем продолжается.