Мари Арнтцен - Дресс-код. Голая правда о моде

Но знаменитые дизайнеры не остаются в сегменте масс-маркета.

Они забегают в гости и приносят лимитированную коллекцию, которая висит в магазинах всего несколько недель. А потом они возвращаются к своим модным домам. Договор подразумевает временную социал-демократию, которая прекращает существование, как только линейка распродается. Как будто средневековый феодал засучил рукава и принялся работать со своими крепостными – но всего лишь на один день. А потом он вернулся в свои владения и социальная иерархия восстановилась. Потому что если бы помещик продолжил трудиться с крестьянами, то не смог бы удержать в своих руках власть. Он стал бы одним из них. То же происходит с великими дизайнерами. Чтобы светить, они должны бóльшую часть времени проводить на небе. Звезды любят распространяться о том, что этот проект стал настоящим вызовом их художественным талантам, новой и интересной задачей и так далее и тому подобное. Но правда в том, что сотрудничество с H&M – еще и неплохая реклама. Объединив силы со столь крупной и известной сетью, дизайнеры модных домов получают такую широкую аудиторию, о какой они и мечтать не могли. В основе проекта лежит благое желание продать настоящий Lanvin или Versace самым разным людям. С маленькой оговоркой: эти люди должны жить поблизости от одного из нескольких избранных магазинов, где в течение короткого периода времени будет продаваться лимитированная коллекция. Так что демократична здесь только идея, отнюдь не реализация. Приятно размышлять о простой схеме, где супермодели вроде Кейт Мосс могут выбрать любимые вещи из своего личного гардероба и позволить Topshop растиражировать их, чтобы каждая женщина могла стать похожей на них. Именно идея интеграции, согласно которой лучше иметь больше клиентов, чем меньше, заставляет дизайнеров вроде Нарцисо Родригеса создавать одежду и для первой леди США, и для клиентов сети Lindex . В остальном данная демократия носит коммерческий характер. Впрочем, подобные «походы в народ» утверждают обычных людей в мысли, что они достаточно хороши для моды, что отсутствие денег не мешает отлично выглядеть. Размытие границы между дорогим и дешевым сделалось настолько общепринятым, что даже знаменитые кутюрье позволяют себе разгуливать в простеньких футболках из Gap и готовы во всеуслышание заявлять об этом. Намеренно снижать регистр своего стиля тоже вошло в привычку у многих.

Данное явление получило широкое распространение в 2008 году, когда разразился очередной финансовый кризис. Медленно, но верно люди начали привыкать к мысли, что жизнь уже не станет прежней. Многие не могли позволить себе покупать в былых масштабах – им пришлось научиться сдерживать учащенное сердцебиение, ценить то, что они уже имеют, и забывать о том, чего не могут заполучить. Послевоенная философия «очумелых ручек» вновь просочилась в людское сознание. Штопать чулки, шить и перекраивать одежду опять стало модно. Британский Vogue уловил настроение публики и заново открыл рубрику More Dash Than Cash [2] «Стильно – не значит дорого» (англ.). – Примеч. пер. , популярную в 1970-х. Здесь читателя учили не тратить состояния на одежду от-кутюр, а создавать собственную высокую моду из дешевых и подержанных вещей. Vogue по-прежнему оставался витриной люксового сегмента, но редакторы этого раздела отрезáли рукава у старых пиджаков, перекрашивали резиновые сапоги и объединяли находки с блошиного рынка с образчиками быстрой моды для создания ультратрендовых нарядов.

Как-то раз стилист и дизайнер Шона Хит устроила в рубрике настоящий полет фантазии. Она конструировала подиумные образы при помощи бельевых прищепок, кухонных полотенец, резиновых перчаток, половых тряпок, мешков для мусора и тому подобных предметов. «Я хотела воссоздать дух платьев от Chloé , – сказала Хит об одном из самых романтичных своих творений. – На него ушло две пачки салфеток, пачка бумажных формочек для кексов и полиэтиленовая скатерть» 54.

Кухонный креатив Хит может послужить иллюстрацией окончательного упразднения прежней иерархии в мире моды. Средневековые правила о том, что красота существует для избранных, а посредственность – для широких масс, уже не действуют. Между социальными классами нет никакого забора из колючей проволоки, особенно если такой вестник элитарности, как Vogue , встает на карачки перед кухонным шкафом в поисках материала для модного образа. Что полностью развязывает руки обычным людям: позволяется ходить куда угодно, заимствовать чужой стиль и использовать то, что имеется под рукой – дешевое, дорогое, новое или подержанное. Это стало признаком полной демократизации мира моды. Моду выпустили на свободу, и рынок стал единым для всех. Теперь-то можно одеваться как следует! Или нет?