Федор Шмит - Избранное. Искусство - Проблемы теории и истории

Поясню на примере. Из всего древнего искусства широкой публике требуется лишь то, что создано Элладою классическою – т. е. V и следующими несколькими веками. Но студенту, который должен изучить весь исторический процесс, надо показать и искусство древнего Востока (оно, кстати, в музее Академии отсутствует вовсе, и для него даже на будущий прирост не оставлено никакого свободного места, точно история искусства началась с Греции!), и, уж во всяком случае, начатки эллинского искусства – почти бесформенные древнейшие милетские статуи Бранхидов 61, высокоархаические «аполлоны» и т. д.; надо им показать и чрезвычайно поучительный конец эволюции, безнадежное вырождение классического мастерства в позднеэллинистическую и древнехристианскую пору. Для того, чтобы все это показать – и нарождение, и расцвет, и погибель, – для этого вовсе не требуется полностью собрать и выставить в огромных залах огромного музея все сохранившиеся до нашего времени обломки античных статуй: неопытные учащиеся, которые ведь только начинают разбираться в стилистических приметах, просто потонули бы в безбрежном море художественного материала, не были бы в состоянии уловить именно тот процесс, который они должны уловить. В тех залах по циркулю Академии, где выставлена греческая скульптура в слепках, не слишком мало, а слишком много материала, и этот материал очень неравномерно освещает разные моменты развития – тут сказался Скварчоне! Учебный музей должен хранить лишь наиболее характерные и типичные для каждой фазы изучаемого эволюционного процесса произведения искусства; но зато эти наиболее типичные произведения, избранные знатоками-специалистами, непременно должны наличествовать все; и так как на все существующие и долженствующие существовать учебные музеи оригиналов явно хватить не может, то учебные музеи должны быть музеями слепков и копий и моделей – прямая противоположность музеям научным, которые, как правило, должны быть музеями подлинников и допускать воспроизведения только в качестве подсобного материала там, где оригиналов не достать, или где они, по ходу работы, вовсе и не требуются.

Учебные музеи, разумеется, не должны быть запретными для широкой публики – для той ее части, которая желает учиться. Было бы совершенно нецелесообразно ставить в какое-то особо привилегированное положение одну молодежь, лишая всех тех, кто в свое время учился при менее благоприятных условиях или кто учился какой-либо иной специальности, возможности пополнить свое образование. Но такое пополнение своего образования в учебном музее осуществляется в порядке учебной же и дисциплины: посетители учебного музея не могут быть предоставлены самим себе – учебный музей немыслим без правильных курсов популярных лекций, доступных всем желающим, лекций, в которых бы ярко выступала та идея, которая положена в основание всего устройства данного музея.

Еще одно замечание по поводу музея Академии художеств. Специалисты-профессионалы XIX века имели привычку отделять одно искусство от других, рассматривать отдельно, например, историю скульптуры или живописи или архитектуры. Поскольку они стояли на эстетической точке зрения, они, по-своему, были правы. Но мы-то стоим на иной – на социологической – точке зрения; мы-то обязаны рассматривать сами и показывать другим явления не в метафизически самодовлеющей изоляции, а в диалектической связи. Мы уже совершаем некоторое насилие над фактами, изолируя в художественном учебном музее памятники истории пластических искусств от всех прочих памятников материальной культуры; было бы совершенно непростительно, если бы мы вздумали отдирать еще «чистое» искусство от «прикладного», т. е. бытующего, искусства, или если бы мы захотели разрознить живопись, скульптуру и архитектуру. Академические собрания когда-то собирались (опять, конечно, традиции Скварчоне!) именно разрозненно: только «чистое» искусство и только по специальностям. При устройстве нынешнего музея совершенно правильно «архитектурный музей», музей слепков и собрание живописных копий слиты воедино, «декоративные» образцы выставлены рядом с «сюжетными композициями». Дух Скварчоне сказывается, однако, в неравномерности распределения материала: в греко-римском отделе очень много слепков со статуй и очень мало архитектурных чертежей и моделей, а античная живопись вовсе, можно сказать, не представлена, тогда как для других эпох в образцах живописи нет недостатка, но мало скульптур, или преобладают документы по истории архитектуры и не дается достаточного представления о живописи и скульптуре. Разумеется, это отмечается здесь не в упрек устроителям музея, которые выставили, что имели; но для будущего собирательства надо иметь в виду, где слабые места.