Галина Дятлева - Мастера натюрморта

Во Франции «русский импрессионизм» Коровина оказался невостребованным. Художник не умел выгодно продавать свои полотна, и его частенько обманывали. Чтобы хоть немного заработать, Коровину порой приходилось соглашаться на самые кабальные условия.

Лучшими произведениями мастера, созданными вдали от родины, стали эскизы костюмов и декораций для русских классических балетов и опер. Коровин с большим успехом оформил несколько спектаклей для театров Парижа, Турина, Буэнос-Айреса, Нью-Йорка, Копенгагена. 1929 год принес художнику удачу: он занимался сценографией «Русских оперных сезонов» в Париже и организовал выставку своих работ в галерее «Студио».

Станковые работы мастера покупались очень плохо. Чтобы хоть как-то заработать, Коровин тиражировал варианты «Парижских огней». Тяжело приходилось и другим русским художникам, так как экономический кризис в Европе значительно ухудшил их материальное положение. Чтобы преодолеть конкуренцию, они вынуждены были публиковать свои произведения, подписывая их французскими псевдонимами.

Так во Франции постепенно угасал талант большого мастера — К. А. Коровина. Он не смог вернуться в Россию и умер в Париже 11 сентября 1939 года.

Известный театральный художник Николай Сапунов очень часто писал картины по мотивам своих собственных декораций. Главные темы его работ — праздники, карнавалы, народные гулянья, маскарады, карусели. Такие сюжеты позволяли мастеру разворачивать на холсте настоящие красочные феерии.

Живописец Николай Николаевич Сапунов получил художественное образование в Московском училище живописи, ваяния и зодчества. В 1907 году он стал членом символистского объединения «Голубая роза», принимал участие в выставках этой группировки.

Значительное место в творчестве Сапунова занимали театральные работы, отличавшиеся красочностью и декоративностью («Шарф Коломбины» А. Шницлера, «Голландка Лиза» М. А. Кузмина, обе — 1910; Дом интермедий, Санкт-Петербург).

Н. Н. Сапунов. «Натюрморт с вазой и цветами», 1910

Ранние живописные работы мастера говорят о его стремлении соединить вместе впечатления от музыки и изобразительного искусства («Ночной ландшафт», «Ноктюрны», «Пастораль», «Пиковая дама», все — 1903–1904).

В более поздних его картинах, показывающих народные гулянья и маскарады, отразился интерес художника к яркой, праздничной стороне жизни («Карусель», 1908, Русский музей, Санкт-Петербург; «Ночной праздник», не позднее 1909, Государственный художественный музей им. А. Н. Радищева, Саратов; «Ночь», 1900-е, Русский музей, Санкт-Петербург; «Весна. Маскарад», 1912, Третьяковская галерея, Москва). Даже такое обыденное занятие, как чаепитие, превращается на холсте Сапунова в необычное красочное действо («Чаепитие», 1912). В этих композициях, равно как и в натюрмортах, Сапунов сближается с представителями «Мира искусства». Для мирискусников важно показать предметы, красивые вещи сами по себе, а не как таинственные оболочки неведомых сущностей, что характерно для живописи символистов. Нарядные позолоченные вазы с изящными рисунками, пышные цветочные букеты, гроздья винограда, яблоки, груши, абрикосы — все это просто чудесные вещи, поражающие зрителя своим великолепием, в них нет никакого дополнительного тайного смысла.

Н. Н. Сапунов. «Голубые гортензии», 1910, собрание В. Я. Андреева, Москва

Н. Н. Сапунов. «Вазы, цветы и фрукты», 1912, Третьяковская галерея, Москва

Любимые мотивы натюрмортов Сапунова — цветы в вазах из фарфора или цветного стекла, изображенные на мерцающем фоне шелковых драпировок и занавесей. Эти композиции изобилуют разнообразными оттенками голубого, золотистого, розового, синего и сиреневого («Пионы», 1908, Третьяковская галерея, Москва; «Натюрморт с вазой и цветами», 1910; «Голубые гортензии», 1910, собрание В. Я. Андреева, Москва; «Цветы и фарфор», 1912; «Вазы, цветы и фрукты», 1912, Третьяковская галерея, Москва).

Но, несмотря на блеск позолоты, сверкание фарфора и стекла, картины Сапунова вызывают неоднозначное чувство. А. Эфрос, биограф живописца, отмечал: «…у Сапунова все предметы точно покрыты какой-то пылью времени, паутиной тления; не от этого ли даже купы живых цветов у нашего мастера дают впечатление натюрморта, «мертвой природы» в тесном значении слова».