Сьюзен Сонтаг - О фотографии

Весной 1921 года в Праге установили два недавно изобретенных за границей автоматических аппарата для фотографирования, которые давали шесть, десять или больше снимков человека на одном отпечатке.

Я принес Кафке такой набор снимков и весело сказал:

– За пару крон ты можешь сфотографироваться со всех сторон. Этот аппарат – механическое «Познай себя».

– Вы хотите сказать «Ошибись в себе», – с легкой улыбкой поправил Кафка.

Я запротестовал:

– В каком смысле? Фотоаппарат не может лгать!

– Кто вам это сказал? – Кафка наклонил голову к плечу. – Фотография обращает ваш взгляд на поверхностное. По этой причине она затемняет скрытую жизнь, просвечивающую сквозь очертания вещей, как игра света и тени. Ее не уловить даже самой чуткой линзой. Ее надо искать ощупью… Этот автоматический аппарат не умножает человеческих глаз, а только дает фантастически упрощенную картину, увиденную глазом мухи.

Жизнь присутствует во всей полноте на эпидерме его тела, энергия готова выплеснуться в зафиксированном мгновении, в запечатленной усталой улыбке, дернувшейся руке, мимолетном проблеске солнца сквозь облака. И ни один инструмент, кроме фотокамеры, не способен уловить столь сложные, эфемерные реакции и выразить все величие момента. Ничьей руке не под силу его выразить, ибо сознание не может удержать неизменной истину мгновения так долго, чтобы медленные пальцы успели записать огромную массу говорящих деталей. Импрессионисты тщетно пытались создать такую запись. Сознательно или бессознательно они хотели продемонстрировать на своих световых эффектах правду моментов; импрессионизм всегда стремился запечатлеть это чудо – «здесь и сейчас». Но мгновенные эффекты света ускользали от них, пока они занимались анализом; их «впечатление» оказывается обычно последовательностью впечатлений, наложившихся одно на другое. Стиглиц сориентировался лучше. Он прямо взялся за инструмент, для него созданный.

Мой инструмент – камера. Посредством ее я придаю смысл всему окружающему.

Двойное снижение, или метод, который сам себя одурачивает.

С дагерротипом каждый может обзавестись своим портретом – прежде могли только выдающиеся люди; однако же все направлено на то, чтобы все мы выглядели в точности одинаково. Так что нам понадобится только один портрет.

Сделать снимок калейдоскопа.

Будь у меня четыре дромадера ( фр .). (Здесь и далее, кроме оговоренных случаев, примечания переводчика.)

Происшествий, случаев ( фр .).

На самом деле не ошибочно. Когда люди не знают, что на них смотрят, у них на лицах есть что-то такое, чего не бывает, когда им известно, что они на виду. Если бы мы не знали, как Уокер Эванс делал снимки в метро (он провел в нью-йоркском метро сотни часов, стоя, и объектив его камеры выглядывал из пальто между двумя пуговицами), из самих фотографий было бы ясно, что сидящие пассажиры, хоть и снятые крупным планом и анфас, не знали, что их фотографируют; выражение их лиц – собственное, а не то, какое они предъявили бы камере. ( Примечание Cьюзен Сонтаг, далее С.С .)

Найденные объекты ( фр. ), то есть попавшиеся случайно, а не выбранные намеренно.

«Мамаша Бижу» ( фр .).

Находки ( фр .).

Граф Лотреамон (1846–1870), «Песни Мальдорора»: «Прекрасен… как соседство на анатомическом столе швейной машины с зонтиком…» (перевод Н. Мавлевич).

«Ночной Париж» ( фр .).

Впрочем, это изменилось. Во время Второй мировой войны, когда требовалось поднять боевой дух народа, бедные стали слишком пессимистическим сюжетом. В 1942 году Страйкер в памятной записке сотрудникам указывал: «Нам немедленно нужны фотографии мужчин, женщин и детей, выглядящих так, что они действительно верят в США. Ищите людей, бодрых духом. В нашем архиве слишком много такого, что рисует США домом престарелых, где чуть ли не все так стары, что не могут работать, и настолько плохо питаются, что им нет дела до происходящего… Нам особенно нужны молодые мужчины и женщины, работающие на заводе… Домашние хозяйки у себя в кухне или на дворе собирающие цветы. Больше довольных жизнью пожилых семейных пар…» ( С.C .)